После Бога Отца, после Иисуса Христа, Символ веры переходит к Духу Святому, которого вера Церкви называет Третьим лицом Пресвятой Троицы. Вот эта часть Символа веры в переводе с церковнославянского на русский язык, ибо на славянском языке она стала, я боюсь, более непонятной, чем все остальные части: "...И в Духа Святого..." - говорит Церковь - "...Господа Животворящего, который исходит от Отца, которому поклоняемся мы, вместе с Отцом и Сыном, который говорил через пророков...". В чем же смысл этого исповедания, и, прежде всего - кто этот Дух Святой, которого называет Символ Господом Животворящим, и которому призывает нас поклоняться, вместе, то есть наравне, с Отцом и Сыном?

Говорить о Духе Святом, пытаться объяснить веру в Него, на нашем рациональном человеческом языке, неизмеримо труднее, чем говорить об Отце и Сыне. Бог, как Творец мира, как любящий Отец, как Вседержитель - это, пускай и не полно, но может вместить наш ум. В Сына Его единородного мы верим, потому что верим Христу, потому что любим весь образ Его, потому что Он Сам утверждает о Себе, что Он Сын Божий. Но когда мы пытаемся говорить о Духе Святом, то нам, прежде всего, очень трудно, если не невозможно, почувствовать, воспринять, осознать отличие его от Отца и Сына. Или проще - воспринять смысл Церковной веры в Троичного Бога. В единого Бога, открывающегося нам в Трех лицах или личностях.

Между тем, именно такое знание Бога, такой религиозный опыт Его, считала всегда, считает и теперь Церковь вершиной веры, вершиной духовной жизни, той последней всеобъемлющей истиной, знание которой называет Евангелие Жизнью Вечною. Поэтому, как это не кажется трудным, а иным, и даже религиозным людям, ненужным, попробуем хоть немного вдуматься в это учение, или хотя бы почувствовать о чем говорит, на что указывает, к чему призывает нас Церковь, призывая нас поклоняться Отцу, Сыну и Святому Духу. А для этого остановимся прежде всего на самом слове Дух, которое хотя и звучит для нас привычно, и, так сказать, самоочевидно, оказывается далеко ни таким самоочевидным при первой же попытке определить его.

Начнем с нашего обычного, земного употребления Его. Вот, например, мы говорим что дух пушкинского творчества светлый. Что это значит, что хотим мы этими словами выразить и передать? Не в том ли, что всякую реальность, в том числе и пушкинское творчество, мы можем воспринимать и воспринимаем не только в их объективности, фактичности, но и в их действии на нас, в излучаемой ими силе, положительной или отрицательной? О том же примере, о пушкинском творчестве, можно сказать, что в нем есть стихи: серьезные и шутливые, глубокие и поверхностные, счастливые и трагические. А всё-таки, говорим мы - дух пушкинского творчества светлый. И это несмотря на то, что Пушкин прожил, в сущности, не очень счастливую, трудную, а последние годы и просто несчастную жизнь. Таким образом то, что мы называем духом пушкинского творчества, это не просто отражение его характера в его произведениях, это что-то гораздо более глубокое, самое глубокое в Пушкине. Глубже его сознания, идей, настроений, то, что поистине живет и светит нам в его творчестве. Мы мало думаем об этом, но из приведенного примера можно заключить о существовании духовной глубины и духовной высоты, духовного измерения жизни. Дух ни с чем просто не отождествим, и однако во всем присутствует, через всё просвечивает, есть в каком-то самом последнем смысле, "жизнь самой жизни".

Это то, о чем сказано в Евангелие: "Дух дышит где хочет, и не знаем откуда приходит и куда уходит". На древнееврейском языке, на котором написана Библия, слово "дух" - "руах", означает прежде всего "ветер", силу, которая невидима глазу, и тем не менее обладает именно силой двигать вещами, невидимую, но очевидную силу жизни. И потому, когда мы применяем это слово - Дух - к Богу, мы утверждаем, одновременно, невидимость Бога, и Его присутствие, Его действие, Его животворную силу в мире и в жизни. Дух Святой - это Бог, в Его действии, в Его животворной силе в нас, в мире, во всей природе. Дух Святой - это присутствие Бога везде и всегда. Вот почему и называем мы его Духом, а также Господом и, наконец, Животворящим.

Без опыта этого присутствия, невидимого, но ощутимого Бога, Бог был бы только идеей, и при том самой слабой, самой недоказуемой, самой, так сказать, отвлеченной из всех идей. Мы не можем показать Бога, и потому, не можем доказать Бога, как не можем ни показать ни доказать радости и красоты солнечного сияния слепорожденному. Как не можем доказать светлого духа пушкинского творчества тому, кто не зная русского языка не может прочитать его. Об идее Бога можно без конца спорить и ни до чего не договориться. Но опыту духовного Его присутствия никакие доказательства не нужны. Его, этот опыт, раз и навсегда выразил и воплотил апостол Павел, сказав: "Радость и мир в Духе Святом". Далее Символ веры говорит: "...Дух Святой, который от Отца исходит...". И опять, чтобы понять, что это значит, воспользуемся тем же земным примером: дух пушкинского творчества от Пушкина, но он ни есть Пушкин. Через дух пушкинского творчества мы можем узнать Пушкина, но даже зная все подробности биографии Пушкина, мы не узнаем духа его творчества если не прочтем его произведений.

Святой Дух - это присутствие, явление, действие в мире любви Отца, мудрости Отца, творения Отца, но он ни есть Отец. Он весь от Бога Отца, поэтому Он сам Бог, но Он не Отец. Дух Божий от Отца исходит, об Отце и Сыне свидетельствует, к Отцу приводит, но Он ни есть Отец, ни есть и Сын. Если Бог есть любящий, если Сын есть любимый, то Дух Святой есть любовь, соединяющая их, их единство, их единый свет, сила и истина. Он есть дыхание Бога в мире, Он тот, через которого мы, по слову Достоевского, «касаемся мирам иных», Он отсвет Божественной красоты и Божественного добра. Он тот, кто всё в мире раскрывает как путь к Богу, как стремление к Нему, как радость Его присутствия. Любящий, любимый, любовь. Светлая тайна Троицы, Откровение последней тайны самого Бытия Божьего. Мы верим в Единого Бога, но не в бога одиночества, бога себялюбия, не в себе и собою живущего. Бог есть любовь - говорит Христианство. А любовь есть обращенность к другому в пределе отдачи себя ему. Отец - говорит Евангелие - любит Сына, и всё отдал Ему. Сын - говорит Евангелие - любит Отца, и Себя отдает ему. И, наконец, сам этот дар любви, сама эта любовь как дар, радость, полнота, бытие с жаждой обладания, отдачи и принятия - есть Дух Святой. И этой любовью, этой отдачей Бог творит мир, и призывает каждого из нас к бытию, и делает каждого из нас любимым, и Свою любовь, Свой Дух дарует каждому, чтоб каждый мог приобщиться Божественной жизни.

Мы молимся Духу: приди, и вселись в меня, мы говорим Ему - утешитель, сокровище благих, жизни податель - и Он вселяется в нас, и наставляет нас по слову Христа, на всякую истину, и дарует нам вечную жизнь. Еще раз: любящий, любимый, любовь. И дар нам этой любви. Вот святозарная тайна христианской веры, тайна Бога Троицы, Бога Любви.