"...И Восшедшего на небеса..." продолжает Символ веры вслед за исповеданием Воскресения Христа из мертвых, "...и сидящего одесную Отца...", то есть, в переводе с церковнославянского, "по правую руку Отца". И наш следующий вопрос, таким образом, это вопрос о том, что в нашей жизни и в нашей вере выражают, к чему призывают эти слова, это утверждение вознесения Христа на Небо.

Я неоднократно говорил о христианском смысле, христианском звучании слова "Небо". Говорил потому, что словом этим пользуются враги религии, недобросовестно толкующие его как "сохранение христианством первобытного, донаучного понимания Неба, как неба физического, как места во вселенной, где находится и восседает Бог". Отсюда, давнишнее, пресловутое замечание первого космонавта, что вот-де он побывал на небе, и никакого Бога там не увидел. Между тем, это древнее верование не имеет ничего общего с христианским пониманием, ощущением и употреблением слова "Небо". Да, конечно, оно взято из того, пространственного, натурального символизма, который присущ всем культурам, и в этом смысле его можно рассматривать по аналогии с нашим употреблением таких слов, как "высокий" и "низкий", "широкий" и "узкий", и так дальше. Ведь когда мы говорим про один поступок что он «высокий», а про другой, что он «низкий», для каждого очевидно, что речь здесь идет не о пространстве, а о нравственной, духовной оценке данных поступков. Также как определение человека «широким» либо «узким» не имеет ничего общего с его телесным сложением.

Так вот слово "Небо" на языке почти всех народов всегда имело, кроме своего натурального смысла, также и смысл символический, или духовный как раз всего "высокого", "чистого" и даже "запредельного". Да, в своих первобытных представлениях о мире, о космосе, примитивный человек часто понимал этот символизм буквально. Первобытная космология делила мир, вселенную, как бы на три этажа: небо, земля, преисподняя. И, естественно, всё святое, божественное, высокое поселяла на небе, а всё злое, греховное и страшное в преисподней. Также и в физическом мире, физическом опыте, небо даже естественно прекрасно, чисто, светозарно и возвышено.

Но о том, что христианство не имеет к этой космологии никакого отношения свидетельствуют хотя бы слова апостола Павла, призывавшего христиан "...о небесном помышлять, не о земном". Или же слова святого Иоанна Златоуста, радостно говорившего "...что мне до неба, когда я и сам становлюсь небом". Таким образом, повторяю: всякая попытка уличить христиан при помощи слова "небо" в ненаучности, примитивности, глупом суеверии - это попытка не только с негодными средствами, но и попытка прежде всего нечестная. И однако, не может быть никакого сомнения в том, что слово, что символ "небо" имеет в христианской вере действительно ключевое значение. Прежде всего уже в самом рассказе о творении мира Богом, "мир" определяется как "небо" и "земля". "В начале - так открывается Библия - сотворил Бог небо и землю". Таким образом небо в христианской вере, это не что-то неотмирное, не другой мир, это присущее миру, присущее творению духовное, вертикальное измерение его. Небо - это в мире то, что высоко, чисто, духовно, это, что в человеке называет христианство его духом, душой.

Неверующие в Бога материалисты отвергают само наличие этой, присущей миру, духовной, высокой и святой реальности. Для них всё в мире объясняется снизу, из материи, из её чисто физических безличных законов, но для верующего не земля, т.е. не материя, а небо мерит собой жизнь, её смысл. Не землей понимается Небо, а Небом земля и земное. Носитель же Неба в мире по христианской вере - человек. Человек создан по образу и подобию Божьему.  Человеку дан ум, и следовательно сила знания, человеку дана совесть, и следовательно знание добра. Человеку дан Дух, и следовательно возможность постигать красоту и совершенство. Но в свободе своей человек может отпасть от этого "небесного" в самом себе, может захотеть жить только "землей", только земным, и, говоря образно, опустить глаза свои, и это значит свой духовный взор, своё сердце вниз.

И вот, это и называет христианство грехом и падением. И христианство верит и утверждает, что именно от этого греха, от этого отпадения вниз, от этого отрыва от Неба и пришел нас спасти Христос. В своем пришествии в мир, в своем вочеловечивании, Христос снова явил небо на земле. Образ жизни, обращенный ввысь к Богу, т.е. к высокому чистому, доброму, истинному и прекрасному, ко всему, от чего оторван человек своей редукцией, в своем сведении своей жизни на земле и к земному. Христос открыл нам, даровал нам Небо, указал нам собою смысл жизни как подъема, восхождения, вознесения, и силой, правдой, Божественным совершенством Неба наполнил не только землю, но и саму смерть, саму, говоря на языке примитивных символов, преисподнюю.

Ибо Христос снизошел на землю, он снизшёл в смерть, но с Христом и в Нем, и в жизнь и в смерть, было возвращено Небо, открыт путь к победе над всем тем, что только земля, только земное, еще конечно, и безнадежное завершение - это тьма, смерть. И завершив всё это Христос вознесся на небо. И это значит для христианской веры, что во Христе на Небо вознесен человек, что человек приобщен к небесной правде, и это значит вернулся к Богу, к знанию Бога, и в нем единственно подлинной, и потому Вечной жизни. Каждый раз, что в Символе веры, мы утверждаем "...и Восшедшего на небеса...", мы говорим не только о Христе, мы говорим и о самих себе. Если мы верим во Христа, если мы любим его, если мы с Христом, то и мы на Небе, или, во всяком случае - к Небу, ко Христу, к Богу устремлена наша вера, наш дух, наша любовь. Мы знаем Небо, как нашу подлинную жизнь, и в этом знании осмысленной и радостной становится и наша земная жизнь, так как она во Христе стала восхождением и вознесением.