Верую во Единаго Господа Иисуса Христа Сына Божия, сшедшего с Небес и воплотившегося от Духа Святаго и Марии Девы и вочеловечевшегося. От Духа Святого и Марии Девы. Нет, я думаю, для неверующих, для людей внешних христианству большего камня преткновения и соблазна, чем вера христиан в то, что Иисус Христос родился от Девы. От веры в это, увы, отказались даже многие христиане. Особенно те учёные протестанты, которые изучают веру в Евангелие научно, и которым эта вера в матерь-деву кажется неприемлемой, кажется насилием над умом и суеверием. Не сомневаются в этом, смиренно принимают это Евангельское учение люди простые и те кто сам смирен. И не только принимают, но принимают как радостный дар, как светлую и радостную тайну, которую Богу угодно было нам раскрыть.

А так как доказать действительность этого безмужного зачатия и рождения невозможно и мы либо верим, либо не верим в неё. Либо смиренно принимаем, так сказать, принципиально во имя науки и от имени разума отвергаем его. То и говоря о ней, мы можем всего лишь попытаться поверить, что даёт эта вера нашему сознанию, нашему сердцу, что открывает она нам на глубине. Прежде всего, конечно, вера в рождение в Христа от Девы, провозглашённая в Евангелии снова и остро ставит вопрос об уме, о разуме, и о границах того подхода ко всем явлениям, который разум наш только и знает и в котором он действительно верховный судья.

Вопрос этот так важен потому, что девство Божией Матери, как называет Церковь Марию - мать Иисуса, отвергается именно разумом. Разум говорит, этого не бывает и потому, этого быть не может. И потому, этого не было. И потому, это нужно вычеркнуть из Евангелия. Так вот, всё дело следовательно сводится в конце концов к выбору: что выше? Евангелие или разум? Кто кого судит? Кто кем проверяется? Евангелие ли разумом, или разум Евангелием?

Замечу сразу же, что дилема эта относится совсем не к одному только утверждению веры в рождение Христа от Девы. Она относится, как мы отлично знаем, прежде всего к Самому Богу. Тот же разум, даже наука не знает ни Бога-творца, ни Бога-любви, ни Бога-спасителя. Ибо очень просто, наука знает только то, что она может проверить или, как это говорит философия - имперически доказать. Проблема следовательно расширяется.Речь идёт о том, существует ли сфера знаний, явлений жизни, которые не то чтобы неподведомственны уму, нет, христианство ставит ум очень высоко, но в которой ум, во всяком случае наш земной и человеческий ум не имеет окончательной власти, не может и потому не должен выносить никакого окончательного суждения. Или ещё так: есть ли у ума границы, вне пределов которых он, если он только подлинный, так сказать, "умный ум" говорит: "Я не знаю". Я говорю умный ум, потому что есть вне всякого сомнения глупый ум и он-то обычно кричит громче всех и считает себя всезнайкой. Настоящий ум, настоящий учёный об очень многом говорит: "Я этого не знаю", или: "Я ещё этого не знаю", и это незнание неизмеримо более достойно подлинной науки, чем кичливое всезнайство.

Так вот, христианская вера, христианство по отношению к уму занимает такую позицию: оно, во-первых, признаёт ум высшим даром Бога человеку, подлинно божественным даром, оно, во-вторых, утверждает, что как и всё в мире, как и весь человек, ум помрачён и ограничен грехом и потому уже не всё может познать и объяснить, и наконец, в-третьих, оно считает, что ум может и должен быть просветлён, просвещён, углублён и возрождён верой. А для этого ум должен смириться, и это значит допустить, что в мире действует не только он и не слепая и бездушная причинность, которую одну ум и постигает, а действует в мире Бог, о котором сказано, что его пути - не наши пути, Его мудрость - не наша мудрость, и что Бог разрушает гордыню ума, утверждающего своё всезнайство. Но тогда как раз и отпадают все те возражения, о которых мы говорили в начале этой беседы: этого не бывает и потому, это не возможно, это не соответствует известным нам законам природы и потому этого не было, и так далее. Ибо в том-то и всё дело, что нам как раз и не известны самые глубокие законы мира. Не известна та его мистическая глубина, на которой ум встречается с действием в нём Бога-творца, Бога-любви, Бога-промыслителя.

И ведь вера и Церковь не утверждают совсем, что это бывает и что это возможно, то есть, что дети могут рождаться без отца от девы. Вера и Церковь только утвержают, что это неслыханное, небывалое и для нашего падшего ума невозможное событие, совершилось тогда, только тогда, когда на Землю в образе человеческом пришёл Сам Бог. Поэтому, вера в девство Марии матери Иисуса зависит совсем не от того, возможно ли это или невозможно, бывает ли или не бывает. Сама Церковь в одной из своих молитв утвержает: "Чуждо матерям девство, и чуждо девству материнство". Вера эта зависит только от того, верим ли мы, что Хрисос - Бог, пришедший на Землю к нам, нашего ради спасения, нас ради человек. Если верим, то понятный, нет, не голому разуму, а глубине нашего сознания становится и тайна безмужного рождения. Ибо в этой тайне, как раз и содержится вера Церкви во Христа, знание Его как Бога и Человека. Как Бога, ставшего человеком, как человека, исполненного Богом.

Нам не дано свести Бога на землю и Его вочеловечить. Это Божие решение, Божия инициатива. Причина Его вочеловечения ни в чём земном, ни в одном из земных законов, но только в Боге. Христос - Сын Божий, Его отец - только Бог, но человечество Своё, плоть и кровь Свою Христос принимает от нас людей и принимает от Девы Марии, которой Духом Божьим, творческой силой Его и любовью дано стать Матерью и этим материнством навеки, навсегда и до конца породнить нас со Христом Сыном Божьим, явить Его, как одного из нас, как Сына Человеческого.

Свободное решение Бога, творящего Нового человека, свободное приятие человеком этого дара, вот смысл этой нашей веры. Вот радость её. Бог снисходит с Неба, чтоб человек поднялся на Небо. Через Иисуса Христа мы дети Божии. Через Марию Христос с нами, в нас наш Брат, наш Сын, наш Спаситель. Всё это и выражено в кратком исповедании Символа веры: "И воплотившегося от Святого Духа и Марии Девы и вочеловечевшегося.