Исповедав в Символе веры свою веру во Христа Как Сына Божьего, и это значит Бога, Церковь переходит к утверждению своей веры в Него как Спасителя. И я цитирую слова Символа: "Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшего с небес, и воплотившегося от Святого Духа и Марии Девы и вочеловечевшегося" - немного слов, но за каждым из них - безмерное, неслыханное по глубине и несказанности своей откровение, опыт, знание. И опять, откровение, опыт и знание так трудно объяснимые современному человеку, с его непоколебимой верой в маленькую плоскую и однозначную свою логику.

Итак, в чём же, согласно Символу веры, согласно вере, которой изначально живёт Церковь, состоит спасение человека и мира. Прежде всего, превыше всего - снисхождение Бога на Землю, соединение его с человеком, в явлении Его миру, как Человека: "сшедшего с Небес, воплотившегося, вочеловечевшегося". Тут в этом утверждении абсолютная новизна христианства. Тут его основное содержание и, прибавлю, радость, которую испытываем мы если хоть немножко услышали и приняли это содержание. Всякий раз, что слышим мы эти слова: "сшедшего с небес, воплотившегося, вочеловечевшегося", люди со стороны, люди, которые, скажем так, ещё только интересуются христианством - спрашивают: "Ну зачем это надо? Зачем такая сложная, такая трудная вера? Мы готовы любить Христа, готовы принять Его учение о любви, готовы любоваться Его человеческим образом и разве недостаточно этого? Разве не отдают каким-то для современного ума непонятным и ненужным примитивизмом слова "Сошедшего с Неба", "Воплотившегося", "Вочеловечевшегося"? Бог есть Бог, человек есть человек и нам трудно понять и принять то, что нам кажется смешением божественного и человеческого". Что можно ответить на это? Каким объяснением? Пожалуй, только ещё раз сославшиcь на то, что всё это открыто нам и сказано Самим Христом, ещё, по этому, всякое принятие Христа не может не быть принятием прежде всего того, что Он Сам говорит, Сам утверждает о Себе.

Принимая Христа, веря в Него, любя Его, стараясь следовать за Ним, не возможно принять одни из Его слов и утверждений и отвергнуть другие. Образ Христа един и неделим. И это образ человека, открывающего нам, что по любви к нам, нашего ради спасения, нас ради человек Он сошёл с небес, послан Отцом Своим, и в самом человечестве Своём являет нам Бога и соединяет нас с Ним.

Поэтому, не принимающие что-то в этом образе, в котором нераздельно соединены Бог и человек, на деле верят в какого-то другого Христа. Не Того, Который явлен в Евангелии, в Которого вот уже две тысячи лет верят, Которого любят и которым жили и живут бесчисленные миллионы людей. Именно в это соединение во Христе Бога и человека поверили ученики Христа. Апостол Пётр, воскликнувший: "Ты Христос, Сын Бога живаго!", апостол Павел, написавший про Христа, что в Нём "...вся полнота Божества обитает телесно" и все другие ученики. Этой верой всегда жила и живёт Церковь. Поэтому можно только повторить то, что говорил раньше: "Мы верим, что Христос Бог и человек, потому что прежде всего мы верим Ему". И мы не могли бы верить в Него, если б мы не верили Ему. Ибо это означало бы, что Он лжёт, но тогда не было бы никакой правды в Его учении. Поэтому я убеждён - единственный путь к уразумению, этой, на первый взгляд, столь трудно приемлемой веры, это спрашивать не о том - как это возможно, ибо не в том ли суть веры в Бога, что для Бога всё возможно. А что находит как радость, как единственную и несравнимую ни с какой другой радостью, христиане в этой вере, в этом никогда не прекращающемся повторении: "сшедшего с небес, воплотившегося, вочеловечевшегося". Ибо радоваться мы можем лишь тому, что не только имеет смысл для нас, но ощущается нами как насущно необходимое, желанное, исполняющие самое глубокое и самое сильное желание нашего сердца и всего нашего существа. Вот, я и попытаюсь передать, и передать не отвлечённо, а как бы лично, как личный опыт, хотя бы и заведомо неполный и ограниченный. Ибо никакому сборному и отвлечённому человечеству, а каждому человеку, и это значит - мне, сказано, открыто, явлено, что ради меня, для моего спасения Сын Божий сошёл с небес и стал человеком.

Что же слышу, что получаю я в этом откровении? Прежде всего, конечно, — Божию любовь ко мне. Бог приходит ко мне, принимает как Свою мою человеческую жизнь только потому, что любит меня. Ибо любви и только любви свойственна жажда соединения, единства, общей жизни. Бог раскрывается мне как движение ко мне, сошествие ко мне, прихождение ко мне безмерной жертвенной любви. И в этом знании, в опыте этой на меня направленной, ко мне приходящей любви - моя первая радость о Христе. Далее в этом откровении я узнаю, что эта любовь Божия ко мне не совместима ни с каким насилием, никаким ущемлением моей, Им же мне дарованной, свободы. Бог всесилен и всемогущ, Он мог бы привлечь меня к Себе просто силой Своего Божества, явлением Своей славы, силы, всемогущества, величия. Но Он не делает этого. Он хочет только ответной любви, моей свободной самоотдачи Ему. И Он приходит ко мне, поэтому, как говорит апостол Павел, приняв образ раба, смирив себя даже до смерти. Чтобы я в этом образе человека свободно узнал и полюбил Бога. Он раскрывает мне Своё божественное смирение, но в этом смирении, Он раскрывает мне всё величие, всю глубину своего замысла о человеке, обо мне. Если Он может придти ко мне в образе человека, это значит, что человек похож на Бога, что он может вместить Его, может жить божественной жизнью. Всё человеческое сделать проявлением, присутствием, откровением божественного. Он снисходит ко мне, и этим открывает мне, что я могу подняться к Нему, услышать Его, принять Его, не как запуганный раб или дрожащая тварь. Как друг, как сын, как наследник.

И вот, только говоря всё это, чувствуешь, как разгорается в сердце любовь, благодарение, восхищение и радость. Радость об этой свободной встрече с Богом, радость от Его любви, радость о моей ответной к нему любви. Вот что сияет для нас, для меня в этих удивительных словах Символа веры: "нас ради человек, нашего ради спасения сшедшего с небес, воплотившегося, вочеловечевшагося".