Добрый вечер уважаемые радиослушатели, добрый вечер дорогие братья и сестры, у микрофона протоиерей Евгений Горячев, настоятель Благовещенского собора г. Шлиссельбурга. Мы продолжаем цикл наших передач посвященных истории катехизации, то есть подготовки желающих вступить в церковь посредством крещения. И также разбираем возможные методические правила, нормы, которые существуют в современной церкви. Я напоминаю вам, что делюсь опытом, который, существует уже в течение многих лет в Шлиссельбургском приходе.

И также напоминаю радиослушателям, что разговор идёт об оригинальной интерпретации с катехизическими целями слов Спасителя: «Я есть истина, путь и жизнь «Разговаривая об истине, как о Боге, потому что для нас истина истин с большой буквы является, конечно, Господь Бог и отношения с ним человеческой души. Мы пришли к выводу, что это не спонтанные, ничем не организуемые отношения - это отношения, которое угодно было Богу оформить определенным образом. То есть мы не просто верим, что Бог есть, но мы верны ему в соответствии с теми нормами, которые он открыл человечеству – то есть заповедями. Поэтому проверить свою человеческую верность можно только одним способом, а именно проверяя себя на предмет исполнения Божьих заповедей. И говоря об этих заповедях, мы в прошлый раз перечислили, как возражение против необходимости этих заповедей якобы ограничивающее человеческую свободу, так и позитивную составляющую этих заповедей, которые позволяют их рассматривать как высшую дисциплину, как то, что позволяет человеку быть человеком с большой буквы. И наконец, как способ исправление мира.

Я напоминаю вам также, что мы перечислили заповеди ветхозаветного законодательства Моисеева декалога по одной простой причине, хотя мы живем в Новом Завете, но эти заповеди не устарели по двум причинам. Все, что высказано Богом не может устареть. Оно просто может проходить через разные уровни понимания. А во вторых жизнь в Новом Завете не означает христиан, как адептов этого времени, а именно с точки зрения исполнения новозаветных заповедей. Поэтому и ветхозаветные заповеди актуальны, в том числе и для тех, кто собирается вступить в церковь. Ну и напомню вам, что закончили мы на третьей заповеди:

Не произноси имени Господа Бога твоего понапрасну

Сегодня поговорим о следующей заповеди. Следующая заповедь звучит так:

Помни день, который Я освятил, Шесть дней работай и сделай все дела твои, день же седьмой Господу Богу твоему

Знатоки священного описания скажут, что это не просто седьмой день, а день субботний, потому что именно этот день был священный для ветхозаветного народа Божьего и продолжает оставаться священным для иудеев. Христиане, конечно интерпретируя эту заповедь, относительно уже новозаветных реалий говорят о дне воскресном. Но я сейчас хотел бы остановиться не на споре о привилегиях воскресенье над субботой или необходимости почитать два дня. Я хотел бы сказать о самом принципе, почему Бог предлагает нам выделить единственный день для того чтобы именно этим днем освятить прошедшую седмицу. Мне кажется нужно начать со следующего. Как мы судим, например, о человеке, чья личность, творчество нас затронула до глубины души? Потому, что мы понимаем, что человек всегда проявляется во вне. Демонстрирует свою личность, через какие-то аспекты своей деятельности. И бывало наверно с каждым из нас следующая ситуация, прочитав какое-то стихотворение, услышав какой-то музыкальный отрывок, увидев какую-то картину, мы потрясенные до глубины души, начинали интересоваться всем тем, что создано этим человеком. Именно потому, что он своим произведением нажал какие-то струнки в нашей душе, сделавшие нас раз и навсегда адептами творчества этого человека. Почему? Потому, что хотя творчества полностью не выражает человеческую личность, но совершенно очевидно, что мы можем судить о художнике по тому, что он обнаруживает во вне. Поэт это сборники его стихов, художник это написанные им полотна, философ это оставленные им трактаты и так далее. Повторяю - это не отображает весь спектр, существующего человеческой личности это только какая-то часть, но, тем не менее, по творчеству легко до известной степени судить о самом творце. И вот если эту аналогию перенести на религиозную почву, то мы можем сказать что в заповедях Божьих, как в зеркале отражается сам Создатель. Мы смотрим на эти заповеди и хотя бы отчасти видим своего Творца и теперь обращаемся к этой заповеди вновь:

- Шесть дней работай и сделай все дела твои, день же седьмой господу Богу твоему. Посмотрите, если бы мы предположили, что Бог это некая личность абсолютно неповеряемая нашими понятиями о добре и зле, абсолютно неподсудная нашими нормами и желаниями справедливости.

Примерно так в некоторых фундаментальных течениях Ислама рассуждают о Боге. Что есть глина в своих рассуждениях о горшечнике? Может быть, этим и был обусловлен богоборческий пафос Омар Хайяма в знаменитой Рубаи, когда он рассуждал о том, что "...все мы куклы, а кукольник сам небосвод, на ковре бытия Он нам даст порезвиться и в сундук одного за другим уберёт". Вот это как раз идея того что, Бог абсолютно недоступен и не подсуден человеческой личности. Но мы понимаем, что если есть такие представления, то они связаны только с тем, что откровения о Боге не предлагало новых способов постижения личности Творца. И в христианстве, как совершенно справедливо заметил Бердяев - недоступный и неведомый Бог становится ведомым доступным и осязаемым в личности Иисуса Христа. Велия тайна благочестия: "И Слово стало плотью, и обитало среди нас полное благодати и истины" (Евангелие от Иоанна 1:14) .

Поэтому говоря о личности Творца мы, конечно, всматриваемся в него сквозь призму новозаветного откровения. Что мы видим? Мы видим, что высочайшее откровение, что Бог не только назван единственным и единым, речь даже не об откровении Троицы, а о том, что ему даны эпитет которого не знало человечество. Он назван отцом. Конечно у отцовства в человеческих реалиях, то есть в реалиях пораженных грехопадением есть как позитивные, так и негативные моменты. Владыко Антоний вспоминал, что когда пытался по молодости объяснить сущность Бога как Отца, он наткнулся на жесткую критику этого эпитета со стороны тех, кто от своих отцов пытал только боль. «Я никогда не смогу быть последователем такого Бога, потому что мой отец был чудовищем» Но мы сейчас говорим не о злоупотреблениях, мы говорим о некой норме которая дана нормальной семье через радость и если хотите святость в семейственности, в которой отец воспринимается ребёнком как святыня и платит ребёнку любовью, которую не может заменить ему никто. Именно такой образ и предлагает церковь ну скажем в притче блудном сыне. Вот сейчас идут подготовительные седмицы Великого поста, и мы видим, что Бог обнаруживает себя как Отец, рассказывая эту потрясающую притчу. И ведь не удивительно, что это притча, понятая абсолютное адекватно не могла вместиться в сознание ветхозаветных иудеев, именно в силу её новизны. Потому что, что мы видим? Мы видим, что отец отказывается осудить сына, как мог бы судить нормальный земной отец и что говорит младший сын: « Жить под твоим кровом мне надоело, ждать пока ты умрёшь, чтобы получить наследство я не могу, будем считать, что ты умер, поэтому дай мне следующую часть имения..» Наверное, реакция земного отца обычного человеческого была бы очень категорична: «..негодяй, щенок, если бы не я, ты бы на свет не появился. Поэтому лишаю тебя всего, даже кота в сапогах, убирайся, видеть тебя не хочу, ты мне больше не сын. « Но вот этот евангельский отец произносит, даже, не произносит, а действует как-то странно. И отец разделил им имение, то есть он принял правила игры, предложенные негодными младшим сыном.

А дальше происходит то, что происходит. Опыт борьбы за свободу как вседозволенность приводит младшего сына к кормушке с отрубями. Он оказывается среди свиней. Я напоминаю что, в притче идет противопоставление двух домов, двух реальностей, реальности отцовского дома, где жить распутно невозможно, поэтому младший сын должен двигаться достаточно долго в противоположном направлении, чтобы попасть в ту страну, где распутство и разврат узаконен. В данном случае конечно речь идет не об особенностях сексуального поведения человека, а скорее о самом термине - разврат от слова разворот. Человек развернулся в противоположную от отчего дома сторону и живет так как Господь не намечал. И это приводит его к тому, что он оскотинивается. Но заметьте - хозяин той стороны, где он становится свинопасом тоже непростое существо. Потому, что казалось бы раз уж ты нанялся - ты заинтересован в том чтобы твои свиньи охранялись хорошо. Чтобы не было каких то нареканий, потому что уж если слуга, то пусть будет накормлен, иначе уснет или эту же свинью зарежет и съест. Но как то странно он себя ведет.

«И он хотел напитать чрево свое отрубями, которые ели свиньи, но никто не давал ему». А самое главное, как только он издержал отцовское имение, сразу же наступил этот странный голод в далекой стране. И вот мне кажется, что конечно не противопоставляя двух домов, двух царств, двух градов мы не сможем в этой притче ничего понять. Потому что совершенно очевидно, что отчий дом - это Бог - это его принципы, это, в конце концов, жизнь в церкви, а страна далекая это как раз таки отказ от всех этих постулатов и жизнь по воле своей, которая ничем хорошим не заканчивается. Но также для нас небезынтересно поведение хозяина далекой страны потому, что имя ему дьявол и он ведет себя так по одной простой причине - он не заинтересован в свинопасах, в слугах которые сегодня здесь, а завтра поменяют свои интересы и уйдут куда-нибудь. Он заинтересован в свинье. Я напоминаю вам, дорогие радиослушатели о том, что центральная тема Евангелия это богочеловечество, она идет из ветхого завета потому, что Бог дает нам образ Божий, но задает подобие и вершина этого богоподобие - обожение (феосис по-гречески). Поэтому как богочеловечество так и зверочеловечество, не являются реальностями Царствия Небесного, они начинаются уже здесь на земле в церкви или помимо нее. И соответственно одинаково ведут себя отец и дьявол, Бог и его противник. Потому что, когда младший сын пытается вернуться с заготовленной формулировкой покаяния: «что я делаю? Пойду к отцу моему скажу- согрешил на небо и пред тобой, возьми меня хотя бы наемником, работягой», то есть это его критерий покаяния. Он конечно кается, но он готов себя предложить в качестве наемника. И вы помните, что отец отказывается, он обрывает его на словах: « недостойно называться сыном твоим..», но не дает ему произнести предложенную примиряющую формулу, то есть Бог не может нас принять в качестве наемников, только сыном. Пусть блудным кающимся, но только сыном и дьявол точно также ведет себя. Ему не нужен свинопас, ему нужна зверочеловечество. То есть такое состояние, когда самая суть человека извратилась и поэтому вот это принципиальное следование своим установкам в этой притче выражено со всей очевидностью. Но мы затеяли этот разговор ради того, чтобы показать, чем специфика отцовства Евангельского, отцовства Царства Небесного. Мы видим, что как только младший сын надумал каяться, вначале это происходит в сознание, потом в действии и отправился в отчий дом из далекой страны. Отец который не выпускал его из вида, но в то же время не мог ему помочь раньше начавшегося покаяния, видит его возвращающимся и дальше потрясающие вещи - бросается на встречу ему. Для нас это как то очевидно, но вот отец увидел сына, которого долго не видел, тот значит его обидел, но вот, в конце концов сентиментальный отцовские чувства возобладали и он бежит ему навстречу обнимает его и так далее. Но вы перенесите это на реалии симитской почвы. Отец это патриарх - это тот, кто ведет себя с необыкновенным достоинством и для своей семьи и для всех окружающих. Поэтому если это не война то это длиннополая двойственная одежда то есть нижняя одежда и наконец, верхней одежды и эта одежды не приспособлены для быстрой ходьбы, не то, что уж для бега. Этнографы говорят, для того чтобы побежать в тех одеждах которые были распространены, человек должен был по меньшей мере подобрать верхнюю, зажав ее в левой руке, потому, что правой он будет давать отмашку во время бега. А левую просунуть между ног и зажать зубами, потому что одной рукой обе одежды не соберешь в узел. И вот представьте когда Христос говорит об этом, он представляет слушателям всмотреться именно в такого Бога который так ждет, так жаждет и так рад человеческому покаянию, что готов Бог для того чтобы побежать навстречу кающемуся сыну, кающемуся грешнику. И конечно образ такого отца он предполагает качественные отношения Бога и человека, нежели те которые были явлены даже во Авраамических религиях монотеистических. Исходя из этого мы, конечно, можем сказать, что если бы Бог представлялся нам космическим самодуром, то тогда и заповедь звучало бы иначе скажем: "Вы рабы мои, поэтому в вашем труде нет ничего вашего, будете работать на меня всю жизнь, каждый день. Впрочем, вот вам один день на украшение своей набедренной повязки. Или, например крайне протестантский вариант: "Бог менеджер, а человек участник производства, поэтому как организатору - Богу 2/3, а человеку 1/3."

Но мы говорим совсем о другом принципе. Бог отец, поэтому он говорит: "Шесть дней работайте и делайте все дела свои, устраивайте свою личную жизнь, организовывайте свой быт. День седьмой Господу Богу твоему". Не потому что Бог ставит на небе галочки - ты был, ты не был, а потому, что это необходимо человеку. Наша душа устроена таким образом, что в ней есть, образно выражаясь, ниша, которая может быть занята только Богом. Собственно говоря, эта ниша и называется образ Божий. И если мы занимаем ее чем-то другим, может быть и не хламом, может быть нужными и полезными вещами, но не Богом то тогда с душой начинают происходить метаморфоза. Она начинает усыхать в своем богоподобии, в своей богосообранности. Это напоминает разряженный мобильный телефон или севший автомобильный аккумулятор. Железяка тяжелая холодная никому не нужная. Действительно есть предмет, есть вещь, но пользы от нее никакой потому, что нет энергии.

И поэтому седьмой день предлагается нам как день особенного богоконтакта, наполнения своей души Божественной истиной, которая дает значению всему тому, что с нами происходило, происходит и будет происходить. Без этого богоконтакта человек мертвая душа. Страшное название придумал Гоголь. Душа не может быть по природе мертва. Но может умирать в своей задуманности, в своей значимости, в своем принципе, который вложил в нее Бог. Раньше смерти наступает смерть вторая. И собственно говоря, вот этот седьмой день Господь предлагает нам как день прорыва из дурной бесконечности. Может быть я и не успею в этой передачи пояснить, что я имею ввиду я просто хочу сказать, что когда церковь предлагает нам провести этот день церковно, она решает сразу несколько проблем, ну казалось бы ведь если речь идет о том чтобы в этот день побольше помолиться, побольше попоститься может быть какие-то другие религиозные поступки совершить. В принципе я это могу сделать дома минуя собрание христиан и свечку могу поставить дома и помолиться и попоститься и священное писание могу почитать. Тем не менее церковь настаивает на литургическом и евхаристическом характере этого дня, то есть ты должен придти в собрание христиан. Ответов на вопрос почему это стоит делать несколько. Во первых потому, что угодно было Богу чтобы человек не ограничивал свое спасение индивидуальными желаниями. Человек это действительно часть целого. Поэтому если кто то приклоняет за меня свои колени, то и я включаюсь в общею молитву становлюсь частью общего действия. И за меня молятся, и за меня просят перед Богом. Здесь действительно мы как братья и сестры себя ведем. Во вторых как говорил в свое время один иерарх:» если вы сажаете картошку в одиночку - результат один. Если вы пригласили соседей - результат другой.»

Но кроме того это может быть тема следующих наших бесед. Есть нечто, чего не сделаешь дома даже в седьмой день. Это как раз таки участие в таинственной жизни церкви, но об этом мы еще будем говорить. Что касается преодоление дурной бесконечности в нашей жизни, то об этом мы, я думаю, поговорим в следующий раз.

Всего доброго, до свидания. С вами был протоиерей Евгений Горячев.