Здравствуйте, уважаемые радиослушатели. Здравствуйте, дорогие братья и сёстры. У микрофона протоиерей Евгений Горячев – настоятель Благовещенского собора г. Шлиссельбурга. Мы начали с вами тему пути, в той троице словесной, которую в Евангелии высказал Господь наш Иисус Христос, говоря о себе: «Я есть истина, путь и жизнь».

И мы с вами взяли это выражение для того, чтобы показать, как его можно применить в современной жизни для катехизической практики, то есть для введения людей в церковь посредством Крещения. И вот я вам говорил о том, что тема истины, безусловно, важна, но недостаточна. Мало знать истину, надо знать путь к ней. И мы с вами стали говорить о пути условно, исходя из тоже триады, о том, что человек, идущий к Богу, человек, пытающийся соблюсти и моральные и мистические заповеди Божьи, должен делать определённого рода вещи, а именно, каяться молиться и поститься. И вот, в прошлый раз мы с вами закончили тему покаяния, настолько насколько можно ее закончить, а сегодня начнём другую тему - тему молитвы.

Но, я хочу сказать о том, что о молитве написаны миллионы книг, во всех религиозных практиках существует молитва. Я даже думаю, что из тех вещей, которые объединяют людей, верящих в Бога, такими знаете, фундаментами, китами, которые действительно объединяют людей, на которых стоят религиозные концепции - это вера в Бога, вера в жизнь после смерти и вера в то, что с Богом можно связаться посредством молитвы. Вот, какие-то другие нюансы, особенности богословского, догматического учения могут различаться, но вот, если это религия, то в ней непременно присутствует молитва. И поэтому разговор о молитве он очень значим, я даже говорю, что если человек не молится, он не верит в Бога - Бога нет. Но, мне обычно возражают и говорят: «Я не молюсь, но в Бога я верю». Ну да, Бог есть, но для тебя его нет. Почему? Потому что у тебя с ним нет никакой связи. Ну, правда люди защищаются и говорят о том, что я размышляю о Боге, но это верно, но это сродни размышлению о браке. И при этом отказ от общения с мужем, женой, женихом, с невестой. Размышления скажем, о материнстве вот, но при этом всё ограничивается чтением книг о том, как рожать детей, как их воспитывать, но при этом, человек напрочь лишен реальности этой. Вот, поэтому когда мы говорим о молитве, мы понимаем, что никакие размышления о Боге не подменят саму молитву. Это личные отношения, это вступления в личный контакт, это разговор, если хотите, вот. И поэтому можно сказать о том, что молитва это своего рода нерв духовной жизни, если этот нерв отсутствует, он удалён, вырван вот, он атрофировался, то конечно можно говорить о некой условности. Потому что если у человека нет живой связи с Богом, то в момент каких-то трудных испытаний, переживаний вот, все его схемы начнут рушиться. Именно потому, что у него нет этой живой связи. Вот, Владимир Соловьёв, на которого я часто ссылался, он говорил: «Меня пытаются убедить в том, что нет того, кто наполняет моё сердце неизъяснимой радостью и блаженством». То есть человек, одинаково виртуозно владевший естественно научным, гуманитарным знанием в своей полемике с позитивистами предпочитал не на эти знания опираться, а на свой личный мистический опыт богопознания. Почему? Потому что он чувствовал Бога, как Иов говорит своим друзьям: «Что вы пытаетесь мне доказать? Дух Его в ноздрях моих, а вы утверждаете, что у меня с Ним нет связи», я вольно пересказываю, но смысл именно такой. Поэтому конечно, если хотите, вот эта связь, эта личная встреча, собственно говоря, плод молитвы - бесконечно дорог каждому верующему человеку. Мы и потому и молимся не для того, чтобы выполнить скучную обязанность, а для того, чтобы почувствовать, что небеса живы, они находятся рядом с нами. Вы скажете: «А нельзя Богу дать нам это переживание без всякой нашей молитвы?» Тогда это будет насилием над нами, вот. Мы не просим Бога ни о дарах, ни о благодати, ни о видимых знаках его присутствия, ни о помощи, а Он всё это на нас обрушивает, мы вроде, как и не просим и не хотим, а Он даёт. А мы так щёлкаем пальцем и говорим - ну хорошо, и идём дальше. Поэтому я, конечно, люблю своего ребёнка и в принципе готов ему отдать все, что у меня есть, вот, в том числе и жизнь. Потому что если люди любят, то они тех, кого они любят, гораздо больше ценят, чем самих себя, вот. Но мне приятно, если мой сын просит меня о чём-то, поэтому если хотите, это такие отношения, которые свидетельствуют о том, что любовь существует, существует приязнь, существует некая связующее начало между одним и другим. Поэтому конечно, молитва бесконечно важна. И человек, у которого нет опыта молитвы, человек, который молится неправильно, человек, который не осознал, что молитва является ещё и догматической доминантой в его жизни, он, конечно, ходит по краю пропасти. Я повторяю, в сложный момент испытаний, переживаний все может рухнуть именно потому, что у человека отсутствует молитва. Ну вот, в начале - о догматической доминанте. Дело в том, что молящийся человек, он как бы выходит за границы самого себя. Я вам уже говорил о молитве дьявола, что лучше быть первым в аду, чем вторым на небе, поэтому если хотите, его молитвы самому себе. Он самозациклен, когда человек молится, он говорит: «Я не пуп земли, я не средоточие этой жизни, я не центр вселенной. Но центр вне меня, вовне, а я во время молитвы с этим центром мира, радости, красоты, смысла, связываюсь. И это даёт мне самому жизнь, силу, красоту, радость смысл, именно потому, что я связываюсь с источником всего этого. Поэтому, если хотите, человек ну, создаёт самого себя в тот момент, когда он молится, потому что вне Бога он никто. Пузырь, надувшийся на поверхности мирового океана, который лопнет без всякого смысла и без всякого остатка. И конечно вот, в этом смысле мы можем сказать, что это очень важно и с догматической точки зрения.

А, вот что касается поддержки в момент таких тяжелейших переживаний то, вот кажется, в книге отца Сергия Желткова «Почему я христианин», он пишет как бы анти статью, анти работу на знаменитую книгу Бертрана Расселла «Почему я не христианин». И вот в этой книга она рассказывает об интересном эпизоде, вот. Я всех подробностей не помню, поэтому прошу прощения, если где-то буду вольно апеллировать с текстом. Ну, смысл такой, что некто попадает в тюрьму после гражданской войны и революции по обвинению в контрреволюции. У этого человека высшее образование, он преподаватель университета, он знаете, такой искусствовед, интеллектуал вот, интеллигент, утончённый, такой знаете, человек девятнадцатого века. И вот, каждый может представить себе о ком идёт речь, вот, и он оказывается в тюрьме по расплывчатому обвинению в контрреволюции. А знаете, чего мы боимся больше всего? Мы боимся безвестности, потому что когда нам что-то ясно, даже может быть что-то трагическое, драматическое в нашей жизни, нам проще, потому что мы примерно знаем, что нас ожидает, начинаем себя к этому готовить. А когда ни суда, ни следствия, ни приговора вот, так бы хоть пятнадцать лет без права переписки, или даже расстрел и то понятно, что себя надо к этому готовить. А так, идут недели, месяцы в таком заключении, а это делалось по одной простой причине. Дело в том, что, я невольно отвлекусь, в какой-то момент ну, власть, о которой идёт речь, поняла, что явных противников можно победить, можно их уничтожить, сгноить в концлагерях, ну а как бы с остальным населением? Ведь человек очень часто не признаётся в том, что ему не нравится и поэтому в духе своём он возражает. Он может даже подписать какие-то бумаги, он даже может ходить на демонстрации, но в душе он будет сопротивляться. Дух его не покорен, а тоталитарный режим, он как раз таки пытается подчинить человека не только внешне, но и внутренне, то есть властвовать над его мыслями, над его идеями, над его духом. А это можно сделать только одним образом - для этого нужно, чтобы человек перестал внутренне сопротивляться. А как это сделать? И вот здесь действительно, удивительные находки предложили миру и большевики и нацисты. Оказывается, нужно наступить на человеческие святыни, на то, что у человека является очень дорогим, бесконечно важным, на мир его идей, на мир его внутренней святости. И если человек от этого откажется ну, пример приведу, скажем, недавний - группа солдат попадает в плен чеченский вот, и один из боевиков говорит: «Снимайте с себя кресты», вот. Никто не снимает, один снимает. Ну, при этом угрожают, что если не сделаете это, то все будете убиты. Один снимает, его отводят в сторону, одного и говорят: «Отрекись от Родины», - «Отрекаюсь»,- «Прокляни мать», - «Проклинаю», - «Бери нож и иди, пытай своих сослуживцев». И вот, интересно, что если бы человеку сразу же предложили последнее - бери нож и пытай сослуживцев, то, скорее всего этого бы не произошло. Именно по мере отречения от своих святынь, от всего того, что для человека было ценным и важным, он становится другим. Это как бы анти покаяние, мы совсем недавно с вами говорили, что именно идеи, именно желания, именно мечты создают нас как таковых - это и есть наша личность. Поэтому смена идей, смена желаний, смена каких-то не знаю, постулатов, мечтаний, она является одновременно и переориентировкой всей нашей личности. Вот, и это очень хорошо было понято, я повторяю, и в нацистских, и большевистских лагерях, поэтому людям, к которым попал этот искусствовед вот, этот уточненный профессор девятнадцатого века, им была поставлена одна задача, ну, образно выражаясь, довести клиента до кондиции. Почему? Да потому что с кем-то же нужно строить царство светлого будущего. Вот, повторяю, они отлично осознавали, что сколько угодно людей, которые внутренне не приминают этот строй, не принимают эту идеологию. И для того, чтобы их сделать своими, говоря устами Оруэлла, для того, чтобы люди начали любить старшего брата, для этого нужно, чтобы люди внутренне отказались от своей предубежденности против этой власти. И вот, теперь к этой ситуации возвращаемся и видим, что этого человека, во-первых, держат в неизвестности, во-вторых, окружили рецидивистами. Они его каждый день бьют, они лишают его элементарного содержания, скудного для тюрем, но всё равно, возможного. Вот, у него отбирают его пайку, его матерят, его избивают, на него бросают вшей, у него отнято место. Он спит где-то под нарами рядом с баком с нечистотами. И всё это каждый день, вот, бесконечно. И только одна цель, чтобы человек сломался, чтобы он значит, через этих людей дал знать следователю о том, что он готов сотрудничать о том, что он не враг советской власти и так далее и так далее. Но, но этот человек верующий и отец Сергей Желтков свидетельствует об этом, потому что к нему попал в руки дневник этого человека. И вот, он в этом дневнике признается. «Однажды, мне было невыносимо», а эти люди следят за ним, если хотите, даже следят вплоть до того, что не дают ему руки на себя наложить, если бы конечно, он это хотелось сделать. Потому что для них важен не мертвый противник или бывший противник, а важен сотрудник тот, кто полюбит старшего брата. Вот, и он говорит о том, что: «Однажды я дошел до такой степени отчаяния, что мне действительно не хотелось жить, но я продолжал молиться - Из глубины воззвал к тебе Господи! То есть я в такой яме, в такой преисподней нахожусь, но даже из неё взываю к тебе». И вот, дальше поразительные вещи, конечно, Желтков пишет, что это метафоры, потому что всякий раз, когда человек описывает мистический опыт, он только и может, что прибегать к метафорам. И вот, он пишет: «Именно в тот момент, когда я дошёл до последней степени отчаяния, именно в этот момент - Бог краям риз коснулся моего сердца. И это было такое блаженство, что состояние моё изменилось, изменилась и молитва моя, я стал молиться – О, пусть продлятся эти тюремные дни, лишь бы Ты не оставлял меня». То есть он, который вот, недавно жить не хотел, благословил и эту тюрьму, и этих людей - своих палачей, и следователей, и своё состояние. Только потому, что Бог коснулся краем риз его сердца, и он уже не может это забыть, и не может ни с чем спутать. Поэтому, когда мы говорим о силе молитвы, вот, о её необходимости - это конечно, не только догматическое рассуждение, это то, что очень человеку помогает, особенно в трудных ситуациях. Ну, хотя конечно показатель того, что человек действительно ценит Бога, это когда он молится не потому, что надо, или не потому, что плохо, а потому что он любит Бога и он желает с Ним общаться, желает с Ним разговаривать каждый день, вот.

Ну, теперь вот после этого такого общего рассуждения в педагогическом плане, я предлагаю всегда катехуменам разговор о практике молитвы, исходя из трех таких постулатов.

Первый момент связан с тем, что молитва должна быть искренней, пожалуй, это условия, которые являются именно начальным вот, первостепенным. Почему? Да потому что, если в молитве искренности нет, то результата не будет никакого. Почти так же как результата не будет, когда возникает неискренность в человеческих отношениях. Если я с кем-то не искренен, да ещё и даю это понять, не знаю, по взгляду, по мимике, по тембру голоса, то конечно, меня начинает другой подозревать в нечистоплотности. И это подозрение приводит к тому, что либо разговор расклеивается, либо отношения расклеиваются, либо мы пытаемся, как-то все это вернуть на искренние рельсы и тогда что-то начинает получаться. Ну, вот представьте ситуацию, вы с кем-то разговариваете, а этот некто делает вид, что вас слушает ну просто, потому, что это правило приличия, но глазки бегают, или начинает вертеть головой, смотреть на кого-то справа, слева и вроде как продолжать с вами разговаривать. Вот, дети иногда в такой непосредственности они начинают водить ладошкой перед лицом отца или матери, когда видят, что их не слушают, и возвращать их как бы к себе - «вернитесь, будьте со мной до конца, в этот момент». Но, а взрослые люди, как правило, на такие вещи реагирует однозначно, они понимают, что ну, раз я не интересен вообще, или в этот момент, то тогда давай разговор сворачивать. Так вот, если я делаю вид, что молюсь, а сам занят чем-то другим, то есть не искренен с Богом до конца, то конечно, поскольку вот, нарушена это приязнь и свобода в наших отношениях, то конечно, Бог тоже не может отреагировать на мою неискреннюю молитву. Как Он может отдать мне Свою искренность, если я Его просил или славословил, благодарил вот, делая это с камнем за пазухой. И не важно, чем будет этот камень, я могу думать о своей семейной ситуации, я могу думать о поездке куда-то, меня могут смущать какие-то другие там, боли, в конце концов. Но, если я в этот момент о Боге перестаю думать, а молитва продолжается, что называется, твердится по заученному, то тогда, наверное, её результат нулевой. Ну, помните, все знаменитые слова – «Читай не так как пономарь, а с чувством, с толком, с расстановкой». Как раз таки мне кажется, что иные пономари читают правильно и так, как надо, и пытаются и сердце вложить, но то, что это была подмечено, так же как и недостоинство духовенства подмечено нашими классиками, об этом мы уже говорили. Это позволяет нам провести одну, ну как бы всеми, понимаемую аналогию.

Ну, припомните школу, все мы читали стихи у доски, вот, не знаю, в современной школе это происходит или нет, может быть с место. Но, согласитесь, любое стихотворение можно прочесть по-разному. Чтобы получить отметку, то есть зачёт, достаточно выучить это стихотворение, но и учитель и класс понимают, кто и как выучил. И дело даже не в ошибках, не в том, что там были сделаны какие-то не те ударения, не те препинания, или слова произнесены с ненужными окончаниями. Дело в том, вложил человек душу или нет в это стихотворение – это называлось прочесть с выражением. Один может быть прочитал без ошибок, но ему на то, что - «лес роняет багряный свой убор», или там - «некто, духовной жаждою томим, в пустыне мрачной я влачиться», ему нет до этого дела. А другой может быть и не понимает вовсе, о чём идёт речь, потому что это сложные стихи но, тем не менее, пытается прочесть это с выражением. Так вот, наша искренность выражается в том, что мы к Богу обращаемся с выражением от всего сердца. Но, я повторяю, это условие необходимое, но недостаточное. Даже если я молюсь очень искренне, даже если я весь растворен в своем желании соединиться с Богом, и думаю только о Нем, моя молитва может не привезти к нужному результату.

И вот почему, второе основание для молитвы - это ее правильность, потому что искренняя, но неправильная молитва может даже навредить. Ну, здесь начну, допустим, с шуток. Например, есть такой анекдот про подвижника, который шёл по пустыне и столкнулся с разъяренным львом. Лев бросился на него, расстояние сокращается - пятьдесят, сорок, тридцать метров. Подвижник падает на колени и со всей силы, во-первых, своей подвижной практике, во-вторых, со всей силы, испуганного человека взывает к Богу. Но что за молитва летит из его уст: «Господи, сделай так, чтобы этот лев стал православным». Ну, наверно католики рассказывают этот эпизод со своими нюансами – «Сделай так, чтоб он стал добрым католиком», неважно. Ну вот, допустим мы эту ситуацию изучаем как православные люди. И так, вот: «Господи, сделай так, чтобы этот лев стал православным». Происходит чудо, он же искренне Бога попросил вот, лев так притормозил на задних лапах. Перестал торопиться, агрессия куда-то ушла. И он так знаете, складывает передние лапы у себя на груди крестообразно, поднимает морду к небу и человеческим голосом произносит молитву перед принятием пищи: «Очи всех на Тебя, Господи уповают, и ты даеши им пищу во благовремении, отверзаеши щедрую руку Твою и исполняеши всякое животное благоволения». То есть он прочитывает молитву перед приемом пищи и съедает этого монаха. Вот, почему? Да потому что вместо того, чтобы просить Бога о том, чтобы быть избавленным от смертельной опасности, этот человек просит его совсем не об этом, а о каком-то мнимом православии для реального льва. Вот, поэтому результат соответствующий. И вот, это даёт нам основание порассуждать о том, что же такое правильная молитва, потому что очень искренняя молитва, будучи неправильной, чаще всего, она не приведет ни к какому результату, но может привести как в этом случае, о котором я вам рассказал к результату обратному. Ну, мы к этой теме еще вернемся.

А сейчас наше время истекло. До новых встреч, дорогие радиослушатели. У микрофона был протоиерей Евгений Горячев. Всего вам доброго.