Здравствуйте, дорогие братья и сёстры! Сегодня мы продолжим беседу о последних днях земной жизни Господа Иисуса Христа. Если суммировать информацию всех четырёх евангелистов, то картина этих последних дней появится следующая: после Тайной Вечери Господь, взяв с собой Петра, Иакова и Иоанна, направился с ними на Елеонскую гору, где стал говорить им о своей смерти и Воскресении.

Также Он предсказывает отречение Петра. Иисус говорит им: "Все вы соблазнитесь о мне в эту ночь, ибо написано: поражу пастыря, и рассеются овцы стада; по воскресении же Моем предварю вас в Галилее. Петр сказал Ему в ответ: если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь. Иисус сказал ему: истинно говорю тебе, что в эту ночь, прежде нежели пропоёт петух, трижды отречёшься от Меня. Говорит Ему Петр: хотябы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя. Подобное говорили и все ученики".

Потом Господь с апостолами спускается с горы, в Гефсиманский сад, который располагался у подножия Елеонской горы. Господь очень любил этот сад, и часто уединялся в нём для молитвы. И именно с этого места начинается Его Крестный путь. С молитвы, известной как Гефсиманское борение. Ведь Христос - Бог, Он знает что с Ним произойдёт, через горнило каких страданий Ему придётся пройти; но ведь Христос - и человек. И, как всякий человек, Он не хочет страдать, да к тому же ещё и безвинно. И, как всякий человек в момент испытаний, Он ищет поддержки и участия близких. Христос просит своих учеников побыть с ним в эти последние минуты. "Душа моя скорбит смертельно, побудьте здесь и бодрствуйте со Мною".

А затем Господь стал молиться. И евангелист Лука сообщает очень важные подробности этой молитвы, которые ускользнули от взора других евангелистов. Процитирую: "И сам отошёл от них на вержение камня ("вержение камня" - значит, отошёл от учеников на эту величину, а именно броска камня), и, преклонив колени, молился, говоря: Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет. Явился же Ему Ангел с небес и укреплял Его. И, находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю".

О какой чаше идёт речь? О чаше смерти. В Библии слово "чаша" было метафорой, кстати, как и счастливой судьбы, так и горькой участи. В Ветхом Завете говорится как о чаше ярости, о чаше ужаса, но так и о чаше спасения и избавления. До сегодняшнего дня выражение "полная чаша" является символом благополучия. Так же и в древности, приговорённому к смерти давали испить чашу с ядом и он умирал, именно так был казнён философ Сократ. В данном случае слова Христа "Да минует меня чаша сия" следует понимать как "да минует меня страдание и смерть".

Конечно,в подобной молитве ничего удивительного для нас нет. Чаще всего мы молимся именно так - чтобы Господь избавил нас от беды, от болезней, от смерти. Даже те, кто по другим поводам никогда к Богу не обращаются, вдруг резко вспоминают о нём, когда жизнь висит на волоске. А вот повторить вслед за Христомвторую часть Его молитвы может не каждый: "...впрочем не Моя воля, но Твоя да будет". Мы, конечно, повторяем эти слова, как минимум, три раза в день, поскольку они содержатся в молитве "Отче наш" - "...да будет воля Твоя...". Но - одно дело - произнести эти слова бездумно и механически, как это часто бывает у нас, а другое дело - согласиться с ними.

А что, если воля Божия о тебе такова, что тебе надо умереть в рассвете сил? Или, например, ещё страшнее? Матери надо пережить смерть ребёнка - как принять такую волю Божию о тебе и согласиться с ней? Здесь нужна незыблемая вера, и вера - не как уверенность в бытии Божием, а вера - как доверие Богу. Доверие в то, что Бог не может причинить человеку зло. Что воля его - благая, и направлена на спасение человека, что его замысел никогда не может быть понят с позиции человеческой логики. И, как заблудившийся ребёнок вверяет себя взрослому человеку, который сможет довести его до дома, так и каждый из нас должен вверить себя Тому, кто сказал о Себе, что Он - путь, истина и жизнь. Только Он знает, по какому жизненному пути нас надо повести, дабы мы не заблудились, и пришли точно к цели.

Но осознанная наша молитва - "Да будет воля Твоя", помогает нам не только согласиться и принять волю Божию, но через неё мы обретаем Силу Божию, для преодоления того испытания, которое посылает нам Господь. Доверяя Богу, мы принимаем не только Его волю, но и Его силу. Именно об этом свидетельствует нам молитва Христа: "Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет". И далее: "Явился же Ему Ангел с небес и укреплял Его".

После слов "...не Моя воля, но Твоя да будет..." Христос больше не боится смерти, Его укрепляет Ангел, то есть Бог даёт Ему силу. Бог не устраняет само грядущее, но Он даёт силу Христу это испытание преодолеть.

Конечно, принятие воли Божией далось Христу не просто. Евангелист Лука подчёркивает одну важную особенность: он говорит, что во время молитвы пот, стекающий с лица Спасителя, был как капли крови. Что это за пот кровавый? Это известное медицине, но очень редкое явление, когда человек до предела напрягает все свои силы, и расположенные под кожей сосуды лопаются. И кровь, смешиваясь с потом, выходит через поры кожи. Ведь евангелист Лука был врач, и, конечно, знал о таком явлении. Поэтому он и подчёркивает, что Христу пришлось пережить, какое напряжение, какую борьбу, и какую победу.

Всё, страх прошёл; Господь готов исполнить волю Божию и испить чашу страданий. Он подходит к ученикам, которых Он попросил поддержать Его молитвой, и бодрствовать с Ним, но ученики крепко спят. Господь их будит со словами: "...пойдём: вот, приблизился предающий Меня...". В это время в саду появляется Иуда со старейшинами, первосвященниками, стражниками, и множеством народа. Ночь, темно, только отблески факелов, и дабы стражники сразу поняли, кого надо брать, он договорился, что подаст им условный знак: тот, кого он поцелует, тот и есть Христос. Поцелуем - символом любви, символом близости, Иуда предаёт на смерть своего учителя.

Всё - знак подан - стражники хватают Христа. Апостол Пётр, наиболее горячий и порывистый из учеников, выхватывает меч. Скорее, это был не меч, а большой нож, что-то типа кинжала, всё таки Пётр не был военным, он был рыбаком, и вряд ли ходил с мечом. Он решил силой защитить Христа, и ударил этим ножом слугу первосвященника. К тому же, видимо, хотел нанести ему смертельный удар, поскольку целился в голову. Но, видимо, в полумраке, он промахнулся, и нож, скользнув по голове, отсёк слуге только ухо. В конфликт вмешивается Христос - Он исцеляет раненого слугу и велит Петру вложить меч в ножны. И произносит фразу, ставшую широко известной: "Ибо все, взявшие меч, мечом погибнут".

Затем Он поясняет Петру, что способен Сам Себя защитить: "... или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов? как же сбудутся Писания, что так должно быть?..." Он разъясняет ученикам, что Его арест - это не досадная случайность, а промысел Божий, так должно быть, о чём ещё пророчествовали пророки Ветхого Завета.

Христа арестовывают, и ведут в дом первосвященника Анны. Анна не был действующим первосвященником на то время: он был первосвященником с 6-го по 15-ый год после Рождества Христова. Но Анна был очень влиятельным человеком и после окончания срока своего первосвященнического служения. Это влияние подтверждается тем фактом, что Анна был тестем действующего первосвященника Каиафы, а также тем, что впоследствии пять сыновей Анны поочерёдно занимали этот пост. То есть Анна был этаким "серым кардиналом" того времени в Иудее. Только евангелист Иоанн упоминает о допросе Христа у Анны. Зачитаю его свидетельство: "Первосвященник же спросил Иисуса об учениках Его и об учении Его. Иисус отвечал ему: Я говорил явно миру; Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда Иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего. Что спрашиваешь Меня? спроси слышавших, что Я говорил им; вот, они знают, что Я говорил. Когда Он сказал это, один из служителей, стоявший близко, ударил Иисуса по щеке, сказав: так отвечаешь Ты первосвященнику? Иисус отвечал ему: если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьёшь Меня? Анна послал Его связанного к первосвященнику Каиафе".

Каиафе надо было осудить Христа на смерть. Но для смертного приговора нужно обвинение, надо соблюсти вид законности и справедливого судопроизводства. Нужны были такие свидетельства против Христа, за которые по Закону Моисея полагалась смерть. Таких свидетелей удалось найти не сразу, но всё таки некоторые нашлись, которые попытались предоставить убедительные доказательства, но их оказалось недостаточно.

Опять обратимся к Евангелию: "Первосвященники же и весь Синедрион искали свидетельство на Иисуса, чтобы предать Его смерти; и не находили. Ибо многие лжесвидетельствовали на Него, но свидетельства сии не были достаточны. И некоторые, встав, лжесвидетельствовали против Него и говорили: мы слышали, как Он говорил: Я разрушу храм сей рукотворенный, и через три дня воздвигну другой, нерукотворенный. Но и такое свидетельство их не было достаточно. Тогда первосвященник стал посреди и спросил Иисуса: что Ты ничего не отвечаешь? что они против Тебя свидетельствуют? Но Он молчал и не отвечал ничего. Опять первосвященник спросил Его и сказал Ему: Ты ли Христос, Сын Благословенного? Иисус сказал: Я; и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных. Тогда первосвященник, разодрав одежды свои, сказал: на что еще нам свидетелей? Вы слышали богохульство; как вам кажется? Они же все признали Его повинным смерти".

Всё, больше никаких свидетельств и доказательств не надо. Обвиняемый не только согласился с тем, что Он - Христос, но Он произнёс и применил к Себе Священнейшее Имя Божие. В русском синодальном переводе это не заметно, там просто стоит личное местоимение "Я". "Ты ли Христос, Сын Благословенного?", - спрашивает Каиафа. Иисус сказал: "Я". Но в греческом, а тем более в еврейском тексте, никаких недопониманий нет - Христос сказал не "Я", а "Я - есмь", то есть "Яхве". Значит, мало того, что Он согласился с тем, что Он - Христос, но Он произнёс Имя Божие, которое только первосвященник мог произносить один раз в год. Уже за это полагалась смертная казнь. Но Он ещё и применил его к Себе - Себя Богом назвал, а это вообще богохульство, почему первосвященник и рвёт на себе одежды, а он это должен делать по закону, когда слышит богохульство. Всё, допрос закончен, оснований для смертного приговора - предостаточно. "Хулитель Имени Господня должен умереть; камнями побьёт его всё общество", - так гласит иудейское законодательство, Книга Левит, гл. 24-ая, ст. 16-ый.

Над Христом начинают издеваться: "Тогда плевали Ему в лице и заушали Его; другие же ударяли Его по ланитам (то есть - по щекам, по лицу) и говорили: прореки нам, Христос, кто ударил Тебя?". Апостол Пётр, который был исполнен желания доказать свою преданность учителю, почему и пошёл за Ним во двор первосвященника, видя эту страшную картину, испугался. "Пётр же следовал за Ним издали, до двора первосвященника; и, войдя внутрь, сел со служителями, чтобы видеть конец. ... И подошла к нему одна служанка и сказала: и ты был с Иисусом Галилеянином. Но он отрёкся перед всеми, сказав: не знаю, что ты говоришь. Когда же он выходил за ворота, увидела его другая, и говорит бывшим там: и этот был с Иисусом Назореем. И он опять отрёкся с клятвою, что не знает Сего Человека. Немного спустя подошли стоявшие там и сказали Петру: точно и ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя". Здесь надо сказать, что Пётр был из Галилеи, и говорил с характерным для галилеянина акцентом. И далее евангелист продолжает: "Тогда он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека. И вдруг запел петух. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: "прежде нежели пропоёт петух, трижды отречёшься от Меня". И выйдя вон, плакал горько".

Ну, а Христу, помимо страданий от побоев, эта история добавила горечи от предательства близкого человека. Он остался без всякой, пуская даже незначительной моральной поддержки. Ученики в страхе разбежались, Господь - один на один со своими убийцами. Убийцами - потому что судьями этих людей называть нельзя - это фарс, но не суд.

Но, одно дело - приговорить Христа к смерти, и совсем другое - привести приговор в исполнение. Ведь иудеи не имеют права казнить человека без санкции римских властей, ведь Иудея - это часть Римской империи. А Римская империя - это правовое государство, в нём действуют законы, и согласно этим законам только император может выносить смертный приговор, только царь может миловать или казнить своих подданных. Или уполномоченный на то представитель императора, а таким представителем власти кесаря в Иудее был Понтий Пилат, поэтому Христа ведут к Пилату.

Но Пилату нужно представить доказательства вины Христа: за что они требуют Его казни. И здесь обвинение в нарушении Закона Моисея и богохульстве уже не пройдёт. Римская империя была государством не только правовым, но и достаточно демократичным, по крайней мере для того времени. Власти не насиловали свободу совести своих граждан и каждый мог верить в кого он хочет и как он хочет. Пилат допросил Христа, понял, что никаких законов Империи Он не нарушал, а значит нет причины для Его осуждения, и, более того, евангелист Матфей указывает на два момента, которые укрепляют Пилата в желании сохранить жизнь Христу. Первое: "...ибо знал, что предали Его из зависти..."; второе: "...между тем, как сидел он на судейском месте, жена его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него...". И потом, он просто знал публику, которая требовала казни Христа под видом того, что Он выдавал себя за Царя. Пилат знает, что если бы Христос претендовал быть Царём Иудейским в политическом смысле, то иудеи никогда не отдали бы Его на суд.

Видя явную попытку иудеев принудить его исполнить их волю и распять невиновного человека, Пилат пытается хотя бы на зло им спасти Христа. Он предлагает исполнить один из иудейских обычаев, который достаточно распространён в мире, в принципе, во все времена, и так было и в царской России, и сегодня существует - амнистия к празднику. Когда к какому-то знаменательному событию государство выпускает из заключения осуждённых, которые, по мнению государства, исправились, и больше не представляют опасность для общества. Нечто подобное было и в Иудее: на праздник Пасхи прокуратор обычно отпускал одного из осуждённых. А кого отпустить - это выбирал народ. Прокуратор в данном случае исполнял волю народа.

А иудейский народ, подстрекаемый своими старейшинами, стал просить, чтобы отпустили не Христа, а Варавву. Кто такой был Варавва? Обычно мы помним только то, что говорит о нём евангелист Иоанн: "Варавва же был разбойник". Но евангелисты-синоптики дополняют, что Варавва был не просто разбойником, бандитом, как мы бы сейчас сказали, который убивает и грабит людей. Матфей говорит, что Варавва был "известный узник", Марк отмечает, что "он принимал участие в восстании против римлян", а то, что предъявленное ему обвинение включало в себя не только участие в бунте, но и убийстве людей, связанное с политическими волнениями, мы знаем из Евангелия от Луки. Всё это свидетельствует, что Варавва был не просто разбойником, а одним из видных участников сопротивления, а быть может, и предводителем восстания против римлян; такие восстания вспыхивали в Иудее довольно часто.

Вообще, в некотором смысле, Варавва был фигурой мессианской, и это становится ещё более очевидным, если внимательно прослушать само имя - Варавва. Ведь это не имя собственное, это - прозвище. "Вар" - по-еврейски значит "сын", а "авва" -"отец". "Варавва" означает "сын отца", это типичное культовое имя вождя мессианского движения. Последняя крупная Эгейская война 132-го года велась под предводительством человека, которого звали Вар-Кохба (или Бар-Кохба), что означает "сын звезды".

Кстати, во многих списках Евангелия, вплоть до III-го века, человека, о котором здесь идёт речь, именуют "Иисус Варавва", то есть его тоже звали Иисусом, а Варавва, как я уже сказал - это прозвище, некий мессианский титул. И еврейский народ должен был сделать выбор не только между двумя Иисусами, но между двумя формами мессианства. Кому сохранить жизнь? Тому Мессии, который становится во главе борьбы за свободу, призывает основать собственное земное процветающее независимое Царство; или признать Мессией Того, как мы поём о Нём в Великопостном песнопении, "странного, который не имеет где главы преклонить",который говорит, что Царство Его - не от мира сего, который проповедует самоотречение, как путь жизни? Ну, конечно же, толпа отдала предпочтение Варавве.

Пилат предпринимает ещё одну попытку сохранить жизнь Христа, правда достаточно своеобразную и очень жестокую. Он велит бичевать Христа. Бичевание - это не просто порка плёткой, что, конечно, само по себе неприятно. Бич состоял из нескольких кожаных ремней, на концы которых обычно вставлялись заострённые крючки. Каждый удар не только рассекал тело, но и крючками отрывал мясо и сухожилия от костей. После бичевания от человека оставался окровавленный скелет с ошмётками плоти. Поэтому бичевание было не только средством дознания, но и мерой наказания и мучительной смертной казни.

Почему Пилат, который, в общем то, симпатизировал Христу, подверг Его такому истязанию, если он был уверен в Его невиновности? Дело в том, что любой закон запрещает наказывать дважды за одно и тоже преступление. Как поётся в известной песне "...расстреливать два раза уставы не велят...". Бичевание само по себе - тяжелейшее наказание. Но, раз Христа бичевали, то Он уже наказан, и распинать Его не имеют права. Может быть Пилат ещё рассчитывал, что вид окровавленного, полуживого Христа, пробудет в иудеях жалость, удовлетворит кровожадный инстинкт толпы. Показывая на Христа после бичевания, он спрашивает: "Се человек?", - имея ввиду - можно ли это кровавое месиво вообще назвать человеком? Но в тот день иудеев было ничем не разжалобить.

Раздражённый всем этим давлением на него Пилат говорит им: "Возьмите Его вы и распните, ибо я не нахожу в Нём вины". Но иудеи понимают, что если они самовольно распнут Христа без приговора прокуратора, то в глазах римского закона они станут просто убийцами, и завтра они уже сами будут висеть на крестах по приговору Пилата за вполне конкретные преступления. Нет, иудеи понимают, к чему их подталкивает Пилат. А он им предлагает: либо отпустить Христа, поскольку он не видит в нём никакой вины, либо они Христа сами казнят, без санкции Пилата, и, конечно, ответят за это своими головами.

И иудеи эту дилемму решают таким образом, что в ловушке уже оказывается сам Пилат. Они говорят Пилату: "Если отпустишь Его - ты не друг кесарю. Всякий, делающий себя царём - противник кесарю". Действительно, прокуратор находится в Иудее для того, чтобы утверждать власть кесаря, римского императора. Какой же он тогда прокуратор, если позволил, наряду с кесарем, появиться ещё одному царю? Пускай и не претендующему на земную власть, пускай утверждающему, что Его Царство - не от мира сего, но тем не менее. Когда император получит от иудеев донос, а в том, что они его напишут, Пилат не сомневался, то он не будет долго разбираться, что это был за царь. Фактом будет только то обстоятельство, что представитель власти кесаря не предпринял мер для защиты этой власти, и отказался осудить на смерть самопровозглашенного Царя Иудейского. После такого сообщения в Рим участь Пилата будет решена.

Пилат это понял; и, конечно, испугался. Но, чтобы как-то дистанцироваться от происходящего, велел принести себе кувшин с водой и умыл перед народом руки со словами: "Не повинен я в крови праведника сего". Но а как же не виновен, если осуждаешь на смерть? Кто же тогда виновен?

Иудеи понимая, что они у цели, просто потеряли рассудок, и, желая подкрепить Пилата в его сомнениях, стали кричать: "Кровь его на нас и на детях наших". Иными словами - да, ты не виноват, мы и наши дети, наш народ берёт на себя всю ответственность за распятие Христа.

И, справедливости ради, надо сказать, что всем этим крикунам, и особенно их детям, да и вообще - еврейскому народу - очень дорого станет это признание крови Спасителя на свой род. Дети большинства тех, кто требовал у Пилата распятия Христа, сами умрут на римских крестах. Это произойдёт чуть меньше, чем через сорок лет после евангельских событий, в 70-м году, при подавлении римлянами иудейского восстания. Да и всю последующую судьбу еврейского народа счастливой назвать нельзя.

Всё, приговор вынесен. Христа передают римским войнам, которые и должны привести приговор в исполнение, то есть распять Христа. Но, прежде чем отвести Христа на место казни, они начинают над Ним глумиться и издеваться, ведь Христа приговорили к Распятию за то, что называл Себя Царём. Надпись на Кресте, на которой писалась вина, за которую осуждённый был приговорён к Распятию, гласила: "Иисус Назарянин, Царь Иудейский". То есть, это то, за что распяли Иисуса Назарянина - за то, что Он называл Себя Царём Иудейским.

И римский воины разыгрывают перед Христом страшный спектакль: они одевают Его в багряницу, потому что пурпурная одежда была знаком царского достоинства; в руку Ему вложили трость, символизирующую скипетр; на голову одели венец, пародию на царский венец, только венец этот был терновый, и состоял из колючих шипов, очень острых и очень длинных. Это был не просто венец, как ободочек вокруг головы, как это обычно изображается на картинах - это была тяжёлая шапка из шипов, полностью покрывающая голову; более того, они стали бить палками по голове Спасителя, и терновые шипы пронзили Ему голову. И,становясь перед Ним на колени, говорили Ему: "Радуйся, Царь Иудейский", и плевали на Него, и, взяв трость, били Его по голове.

После этого Христа ведут к месту казни. По обычаю того времени осуждённый на Распятие сам нёс Крест, точнее не Крест, а поперечную перекладину, к которой прибивали руки, поскольку вертикальный столб уже стоял, вкопанный в землю, на Голгофе. Перекладину возлагали на плечи осуждённому, и привязывали к рукам. Исследователи Туринской Плащаницы установили, что у Христа была сломана переносица.Видимо, после бичевания Он уже был так слаб, что не мог нести на Себе перекладину, и упал. Поскольку руки были привязаны, то Он не мог их выставить вперёд, как это инстинктивно делаем мы, когда падаем; Господь ударился лицом о каменистую почву и сломал Себе нос. Войны, понимая, что Христос уже не в состоянии нести эту перекладину, останавливают, наверное, первого встречного, и заставляют его дальше нести Крест. "И заставили проходящего некоего Киринеянина Симона, отца Александрова и Руфова, идущего с поля, нести крест Его".

Вот так, в сопровождении воинов, иудейских старейшин, улюлюкающей толпы, некоторых сочувствующих женщин, и Симона Киринеянина, Христос пришёл на место, где Ему предстояло умереть. На холм, который назывался Голгофа. А то, что произошло на Голгофе, будет темой уже нашей следующей беседы. Храни вас вех Господь! До свидания!