Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Сегодня мы продолжим разговор о Евангелиях. Третий евангелист - апостол Лука - был человеком очень образованным. По профессии он был врачом и художником, происходил он из языческой семьи уроженцев Антиохии Сирийской. Лука более других евангелистов старался последовательно выстроить историю земной жизни Христа. Он единственный, кто со слов Божьей Матери записал такие события, как историю Благовещения, Сретения, эпизоды из детских лет Спасителя.

Отличительная черта Евангелия от Луки в том, что оно само по себе не завершено. Это только первый том двухтомной истории раннего христианства, которая продолжается в книге Деяний апостольских. Стиль и язык этих двух книг очень похож, поэтому нет со мнения, что обе они продукт одного писателя. Обе книги адресованы человеку, которого зовут Феофил. Обе книги, и Евангелие, и Деяний, отличаются от других книг Нового Завета очень высоким качеством литературного греческого языка. Строго говоря, из всех евангелистов только Луку можно назвать писателем в подлинном смысле этого слова. Он с большим литературным вкусом пользуется греческим языком. В то время был распространён один из диалектов греческого языка, который назывался "кайне"; он стал международным языком Империи со времен завоеваний Александра Македонского. Все Евангелия написаны на "кайне". Лука заявляет о себе, как о талантливом писателе, уже в прологе Евангелия. Евангелие от Луки - это единственное Евангелие, которое начинается с классического греческого пролога-вступления. Я зачитаю как оно начинается: "Как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами событиях, то рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил".

В то время существовало немало трактатов, в том числе философских или медицинских, которые начинались подобным образом. И, более того, в древнем мире, для того, чтобы придать значимость своему труду, писатель посвящал его какой-либо известной и знаменитой личности. Например, императору, или сенатору, или полководцу, или губернатору. Считалось, что книга, посвященная известной личности будет пользоваться большим успехом и спросом у читателей. И Лука следует в прологе этой распространенной в его время практике: он посвящает свой труд некоему Феофилу, видимо, человеку известному в то время.

Образование евангелиста Луки было связано не только с хорошей риторической школой, но и с медициной: из Послания апостола Павла мы узнаем, что Лука был врачом; Павел так и называет его: "Лука, врач возлюбленный". И эта информация, о том что Лука был врачом, действительно подтверждается внутренними данными Евангелия от Луки. Так, например, если мы сравним те параллельные места евангелистов-синоптиков, где речь идет о болезнях, то мы увидим, что Лука часто употребляет более точный и корректный в медицинском отношении термин, чем Марк или Матфей. Например, у обоих евангелистов сказано, что тёща Петра лежала в "горячке"; а у Луки сказано "в сильной горячке". В то время, действительно, различали горячку обычную, то, что мы сейчас называем просто повышенной температурой, и горячку сильную, то есть лихорадку, которая сопровождалась потерей сознания и могла привести к смерти. Упоминание об игле: Матфей и Марк называют её термином, указывающим на иглу швейную; Лука предпочитает пользоваться термином, означающим иглу хирургическую. 

Первые стихи Евангелия показывают, что Лука не только талантливый писатель, но и добросовестный историк. Причём речь идет не только о последовательности евангельских событий, которые он стремился воссоздать, как он пишет, "тщательно и по порядку", но и о том, чтобы соотнести евангельские события с общей, гражданской, мировой историей. Самое начало своего повествования Лука отмечает хронологическим указанием. Он пишет: "Во дни Ирода, царя Иудейского, был священник из Авиевой чреды, именем Захария, и жена его из рода Ааронова, имя ей Елисавета". И другие события, такие как Рождество Христово и начало проповеди Иоанна Крестителя, он привязывает к целому ряду общеизвестных фактов мировой истории. Рассказ о Рождестве начинается так: "В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле. Эта перепись была первая в правление Квириния Сириею". Или информация о начале проповеди Иоанна Крестителя: "В пятнадцатый же год правления Тиверия кесаря, когда Понтий Пилат начальствовал в Иудее, Ирод был четвертовластником в Галилее, Филипп, брат его, четвертовластником в Итурее и Трахонитской области, а Лисаний четвертовластником в Авилинее, при первосвященниках Анне и Каиафе, был глагол Божий к Иоанну, сыну Захарии, в пустыне". Все знают, когда Август был кесарем, когда Понтий Пилат начальствовал в Иудее, когда Ирод был в Галилее, и так далее, это факты мировой истории. У других евангелистов ничего подобного нет. Например, Матфей датирует евангельские события следующим образом : "в те дни", "тогда-то"; какие "те" дни, когда "тогда"? "Во время оно" - это когда? Это же совершенно непонятно. А Лука все основные события вводит в канву мировой истории. И здесь евангелистом движет не только чисто научный интерес, датировать евангельские события, но и богословские мотивы; ведь Благая Весть, которая прозвучала в недрах израильского народа, выходит на мировую арену, и это должно быть отражено в самом Евангелии. Теперь история Иисуса Христа становится частью мировой истории, а не только следующей стадией истории избранного народа.

Дополнить портрет евангелиста Луки надо ещё одним штрихом, который основывается исключительно на Церковном предании, и не имеет прямых ссылок на Новый Завет. Лука был иконописцем, в частности, ему приписывают написание первого образа Богородицы. Об этом можно прочесть в истории многих древних икон: Владимирской, Федоровской, Смоленской, и многих других. Доказать или опровергнуть это, конечно, невозможно. Кроме того надо помнить, что церковное искусство первых христиан по своим формам отличалось от иконописной традиции последующих веков.

И всё же в предании о Луке как о первом иконописце Матери Божьей заключена правда, и правда эта вот в чем: по сравнению с другими евангелистами именно апостол Лука уделил Матери Божьей гораздо больше внимания. К тому же иногда он описывает её внутренние переживания: " А Мария сохраняла все слова сии, слагая в сердце". Откуда Лука узнал что Она сохраняла в сердце своем? Ответ один: сама Матерь Божья посвятила его в свои переживания, связанные с Благовещением, Рождеством. Поэтому, утверждая, что та или иная икона Божьей Матери написана евангелистом Лукой, предание тем самым свидетельствует, что она вполне соответствует той словесной иконе Матери Божьей, которую изобразил Лука в Евангелии. Образ Божьей Матери в нашем сознании сформировался, в первую очередь, благодаря той информации о ней, которую мы получили из Евангелия от Луки, поскольку другие евангелисты о Божьей Матери практически ничего не говорят. Ведь на любой праздник в честь Матери Божьей, и на Всенощной, и на Литургии, мы читаем отрывок именно из Евангелия от Луки. То есть он дал нам не художественный её образ, а словесный образ.

Что касается даты написания Евангелия от Луки, то с точностью определить её, конечно, невозможно, как, впрочем, и датировку всех остальных Евангелий, но наиболее распространена и подтверждена исследованиями Евангелия от Луки версия, что оно было написано где-то в 80-ых годах первого столетия. Лука писал для языческой аудитории, и это не подлежит сомнению. Например, он нередко дает такие уточнения, которые свидетельствует о том, что он ориентировался на читателя, мало знакомого с географией Палестины. Так, он уточняет, что "Копернаум был город Галилейский", чего не стал бы делать Матфей, потому что всякий еврей знает, где находится Копернаум. Или Галилейское море он называет Геннисаретским озером. Действительно, иудеи этот водоём называли Галилейским морем, а язычники - Геннисаретским озером. То есть он использует привычные для язычников наименования.

Евангелист Лука подстраивает своё Евангелие под менталитет язычников. Он называет Христа понятным для язычников титулом - "Господь" (по-гречески "Кириос"). А вот другие евангелисты предпочитают писать «Иисус». Но "Господь" - это был титул Императора, а для христиан Господь - это Воскресший Иисус. В рассказе о Преображении Христа Лука избегает слова "преобразился", но избегает потому, что в греческой мифологии было много историй с преображением богов, и поэтому Лука подбирает другие слова. "И когда молился вид лица Его изменился" (не "преобразился", а "изменился").

Как известно апостол Лука был учеником апостола Павла. Когда апостол Павел находился в Риме, под арестом, почти все ученики его покинули, за исключением Луки, который продолжал оставаться с ним. И эта близость апостола Луки к Павлу дала повод считать Евангелие от Луки также и Евангелием от апостола Павла, не в том смысле, что апостол Павел его написал, а в том смысле, что богословие апостола Павла оказало очень существенное влияние на Луку.

Вообще, в древности, на востоке, понятие авторства было не таким как сегодня, оно было иным. Сегодня мы называем автором человека, который собственноручно написал книгу. А тогда автором считали того, чьи мысли и идеи были отражены в книге. Поэтому часто за именем автора той или иной библейской книги стоят совершенно другие люди, написавшие этот текст порой даже не в то время, когда жил сам автор. Моисей не писал Пятикнижие, но авторство приписывают именно ему. Книгу пророка Исайи писали четыре человека, жившие в разное время. Царь Соломон не писал ни Книгу Премудростей, ни Екклесиаст, ни Притчи, и так далее.

В этом смысле то, что богословие апостола Павла действительно нашло отражение в Евангелие от Луки, не вызывает сомнения. Например, из Посланий апостола Павла видно, что отношение иудеев и христиан было важной проблемой ранней Церкви. И этот вопрос был столь животрепещущим, что послужил поводом к созыву первого апостольского Собора, который состоялся в Иерусалиме в 51-ом году, под председательством апостола Иакова. И вот там, как раз, рассматривался вопрос: обязательно ли желающим принять крещение язычникам сначала переходить в иудаизм, и исполнять требования иудейского закона, такие как обрезание и прочее. И в Посланиях апостола Павла очень много сказано по этому вопросу. И Лука, продолжая и подтверждая позицию апостола Павла, уже в самом начале Евангелия подчеркивает, что последователям Христа не надо вначале становиться иудеями, чтобы впоследствии стать христианами. Поскольку Христос пришел для того, чтобы стать светом к просвещению язычников.

Лука особо подчёркивает тот факт, что Евангелие предназначено всем. Для нас сегодня это что-то очевидное, но это не было очевидно для первых поколений христиан. Одно из величайших достижений апостола Павла заключается в том, что он своими Посланиями перевернул сознание многих. Он показал и доказал, что Любовь Божия простирается на всех людей без исключения, а не только на евреев. И Лука в своём Евангелии также делает акцент на этой истине. Например, родословную Христа Лука прослеживает от Адама, то есть от общего предка всех людей. А вот Матфей начинает родословную Христа с Авраама, Отца иудеев. Евангелие от Луки обращено к Церкви по всей вселенной, а не только к иудеям. Именно поэтому Лука не редко опускает те места, имеющиеся в других Евангелиях, которые напрямую связаны с иудейской традицией. Он, например, не упоминает о втором пришествии Илии перед пришествием Христа. Или, если лейтмотивом Нагорной проповеди у Матфея является противопоставление Ветхого и Нового Заветов ("вы слышали, что сказано древними..., а я говорю вам..."), то у Луки в параллельном тексте это противопоставление практически исчезает.

Лука опускает имеющуюся у Матфея заповедь Христа "не ходите на путь к язычникам", напротив, он говорит, что Евангелие должно быть проповедовано во всех народах. Часто в Евангелие от Луки в пример приводятся лица, не принадлежащие к еврейскому народу. Например, притча о милосердном самарянине, рассказ об исцелении десяти прокаженных, где единственным благодарным оказался тоже самарянин. Или похвала Христа сотнику, который был римлянином, и о котором он сказал: "И в Иизраиле я не нашел такой веры".

Всё это, конечно, очень похоже на позицию, на богословие апостола Павла. И, поскольку, Лука был его учеником и спутником, то, конечно, отразил взгляды своего учителя в Евангелие. Но, правда есть одно "но": не стоит забывать о том, что апостол Павел не был очевидцем событий, рассказанных в Евангелие от Луки. А вот Лука всё-таки мог знать, и видеть, и слышать Христа при Его жизни.

В Евангелии от Луки Христос наиболее ярко представлен как друг изгоев общества. Притча о заблудшей овце, о блудном сыне, и многие другие подчёркивают всепрощающую любовь Божью к грешникам. Удостоенным милости Божьей оказывается весь мир, как бы далеко он не отошел от Бога, поэтому Евангелие от Луки иногда называют "Евангелием милости". Даже главное требование Нагорной проповеди (у Матфея оно звучит так: "Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный") у Луки принимает такой вид : "Будьте милосердны как Отец ваш Небесный". Иначе говоря совершенство, в котором человек призван уподобится Богу, есть ничто иное как милосердие, дело милости.

Евангелие от Луки обращено к достопочтенному Феофилу, человеку, несомненно, видному, состоятельному. Может быть в этом то и кроется объяснение тому, почему в Евангелие от Луки довольно часто затрагивается тема богатства, или бизнеса, как сказали бы мы сейчас. Евангелист как будто старается заставить задуматься этого богатого Феофила над тем, какой смысл имеет материальное благосостояние и как правильно надо им распорядиться, чтобы оно принесло пользу. И если рассказ о богатом юноше есть во всех синоптических Евангелиях, то у Луки можно обнаружить множество других историй, касающихся имущественной тематики. Например, притча о безумном богаче, притча о неверном управителе, притча о богатом и нищем Лазаре, притча об  обращении Закхея, человека богатого и начальника мытарей.

Также исследователи отмечают, что в Евангелие от Луки женщинам отведено гораздо больше места, чем в других Евангелиях. Это относится, конечно, прежде всего, к Божьей Матери, о которой мы узнаем главным образом из этого Евангелия. У Луки мы читаем также о Елисавете, о Наинской вдове, о жене-грешнице, о женах-мироносицах и так далее. И это удивительно, потому что в эпоху Нового Завета, не говоря уже о Ветхом, отношение к женщине было совсем иным, чем к мужчине. Женщин как бы вовсе не принимали в расчет. Не случайно, при перечислении тех, кого Господь насытил пятью хлебами, в Евангелии от Матфея говорится: "Всех было около пяти тысяч, кроме женщин и детей". То есть не считая женщин и детей. Людей было пять тысяч - то есть мужчин, а женщин и детей никто не считал, в расчет не брали. А у Луки в соответствующем месте эта ремарка отсутствует. И то, что евангелист Лука уделяет такое внимание женщинам - также черта эллинистической культуры, поскольку греки в то время уже допускали женщин в общественную жизнь, а в Палестине она оставалась малозаметной. Наверное, никакая другая книга Нового Завета столь живо не изображает Христа, как друга, как Спасителя людей, и, видимо, это именно то, чего и добивался апостол Лука своим Евангелием.

Ну а теперь поговорим о последнем, четвертом Евангелии. Его автором был любимый ученик Спасителя, Иоанн, названный в церковной традиции Богословом. Конечно, в силу своей близости ко Христу, он был свидетелем многих событий, о которых другие евангелисты узнавали уже из вторых рук, или не знали совсем. Иоанн написал Евангелие в городе Эфесе, в конце I-го века, может быть, даже в самом начале II-го. Написал он его будучи человеком уже очень преклонных лет. Его Евангелие - это последняя по времени написания Книга Нового Завета, а, значит, и всей Библии. Евангелие от Иоанна - последняя по времени написания Книга Библии. Евангелие от Иоанна очень значительно отличается от первых трех. Оно написано в совершенно ином ключе, и вот почему.

Я уже говорил, что каждый из евангелистов писал своё Евангелие для соответствующей аудитории. Марк писал в Риме для простых язычников, которым пытался доказать божественность Христа обилием чудес Им совершенных. Это соответствовало их уровню понимания Бога: Бог творит чудеса, а если нет чудес, то какой же это Бог? Как, впрочем, и для многих наших современников, для которых единственный аргумент в пользу веры - это чудо, а если чудес не происходит - то зачем в Бога верить, и, вообще, есть ли Он тогда? Евангелист Матфей писал Евангелие для Палестинской церкви, состоящей из евреев, там очень большой акцент делается на Ветхий Завет, точнее, на исполнение ветхозаветных пророчеств во Христе, без чего люди не могли бы уверовать во Христа. Лука пишет для уважаемого человека Феофила, и, в его лице, для всех образованных греков, пишет блестящим литературным языком, с классическим прологом, вводя евангельскую историю в ткань мировой истории, и показывая Христа как Спасителя всего мира, Отца всех людей, вне зависимости от того, иудеи они или язычники.

А евангелист Иоанн пишет своё Евангелие с целью опровергнуть лжеучения, ереси, которые смущали и совращали многих из христиан с пути истинного. И наиболее пагубным выглядело учение гностиков, которые оспаривали истину о том, что Иисус Христос был воплощенным Сыном Божьим, что Он был Богом. И отвечая еретикам, извращавшим христианское учение, Иоанн, как я сказал ранее, в преклонных годах, пишет своё Евангелие. И главной его целью было засвидетельствовать, что Господь Иисус Христос есть воплощенный Сын Божий, или, как он говорит, Слово Божье (по-гречески - "логос"). Поэтому уже самые первые слова этого Евангелия убеждают нас в том, что учение об Иисусе Христе как о Боге Воплотившемся будет основной его темой. Оно начинается с знаменитого пролога: "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог". И вот эти слова как бы задают тон всему Евангелию. И заканчивает он свое Евангелие, подводя его итог, тоже такими словами:"Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его".

Вот какую цель он преследовал - показать, что Христос был Сын Божий. Мысль о Божестве Христа ни в одном из Евангелий не выражена с такой четкостью, как у Иоанна. Апостол Иоанн часто пользуется гностическим лексиконом, но в полемических, антигностических целях. Например, употребляются основополагающие для гностиков термины ("гнозис" значит "знание", и он употребляет эту терминологию): "дать знание", "открыть", "знать"; но употребляются они в их подлинном, христианском значении, например он пишет: "Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного тобой Иисуса Христа". Или "...Я открыл им имя Твоё...". То есть истинное знание о Боге открывает Христос. "И слово стало плотью" - еще одна из центральных фраз Евангелия от Иоанна, ведь христианство - это религия боговоплощения, и при том единственная религия боговоплощения. Если бы не было боговоплощения, то христианство было бы просто одной из монотеистических религий, наряду с иудаизмом и исламом, которые также исповедуют веру в Единого Всемогущего Бога. Ведь различие между христианством и другими монотеистическими религиями не столько в области учения о Боге, потому что Бог у всех один. Разница заключается в том, как соотнесены человек и Бог. Ведь если слово не стало плотью, если Бог не стал человеком, то значит что та пропасть, которая была между Богом и человеком в Ветхом Завете, не преодолена. Если нет боговоплощения, то есть соединения Бога и человека, то значит мы не спасены. 

Хотя среда, в которой было написано Евангелие от Иоанна, характеризуется как эллинистическая, сам фон его Евангелия всё-таки иудейский, а не греческий. Эллинизм был языком, в который обрекалась иудейская мысль, иудейская вера. Интересно, что если удалить из Евангелия пролог, то в оставшихся частях мало что останется от греческого фона. Фактически наоборот, евангелист утверждает свою цель в очень иудейской форме. "Сие же написано дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос (то есть Мессия), Сын Божий". В Евангелии также делается акцент на исполнение во Христе ветхозаветных пророчеств, что снова подтверждает его иудейский фон. Это впечатление укрепляется анализом языка Евангелия, потому что во многих местах греческий язык обнаруживает тесную связь с арамейскими источниками. Писатель часто использует арамейские слова, такие как "кифа", "гаввафа", "раввуни", а затем объясняет их ради грекоязычных читателей. Даже слову "Мессия" предусмотрительно дано объяснение, перевод. "Мы нашли Мессию, что значит Христос". Есть ряд мест, где греческий язык Евангелия следует правилам арамейской грамматики, то есть всё это подтверждает иудейский фон Евангелия от Иоанна.

Но, в отличии от трех других Евангелий, у Иоанна повествование построено не по хронологическому принципу. он не стремится к последовательному описанию событий. Евангелие от Иоанна адресовано читателю, уже знакомому с общей канвой земной жизни Спасителя по другим Евангелиям. Ведь он пишет позже всех, когда жители Римской империи уже узнали о Христе из Евангелий Марка, Матфея, Луки. Поэтому он не повторяет то, что было описано ими, он дополняет их. Несмотря на то, что он, как любимый ученик и наиболее близкий ко Христу человек, был очевидцем очень многих событий, тем не менее Иоанн Богослов опирается не только на свои воспоминания. И как евангелисты-синоптики он тоже использует источники, но источники он использует другие, нежели они. Потому что нет никакого смысла в четвертый раз описывать то, о чем уже были написаны три Евангелия. Он пишет о том, что не вошло в рассказы синоптиков, восполняет их пробелы. Например, евангелист Иоанн рассказывает, что некоторые ученики Христа были последователями Иоанна Крестителя, то есть сначала были учениками Иоанна Крестителя. Он также сообщает что Христос делал между крещением и арестом Иоанна Крестителя. Синоптики говорят, что Христос начал своё служение в Галилее после ареста Иоанна Крестителя, а евангелист Иоанн сообщает, что Христос сначала трудился вместе с Иоанном Крестителем в Иудее до его ареста. Синоптики говорят о посещении Христом Иерусалима один раз, на последнюю Пасху, когда он пострадал, а евангелист Иоанн говорит о трех Пасхах Христа в Иерусалиме, и еще на одну он не пошел из-за враждебности иудеев. Отсюда, кстати, и получаются три с половиной года служения Христа, общественного служения Христа. Всё это и многое другое показывает, что евангелист Иоанн использовал отличные от синоптиков источники при написании Евангелия, и во многом дополнял их.

Но отличие Евангелия от Иоанна от трех синоптических не только в том, что он осветил те события из жизни Христа, о которых умалчивают остальные евангелисты. Евангелие от Иоанна - по существу другое. Синоптики, как правило, не приводили в своих Евангелиях те речи Христа, которые бы имели ярко выраженный богословский характер. Полемика Христа с иудеями представлена у синоптиков недостаточно полно. Основная канва синоптических Евангелий - рассказ о жизни Христа, воспроизведение Его нравственных увещеваний, преимущественно в форме притч, чудеса. Собственно, Его богословскому учению не уделяется столько внимания, сколько оно заслуживает. И Иоанн восполняет этот пробел. Его Евангелие, по большей части, состоит из бесед Христа. В нём много диалогов с евреями, которые носят полемический характер. По сути, Евангелие от Иоанна представляет собой богословский трактат, где события из жизни Христа упоминаются только лишь для того, чтобы подчеркнуть тот или иной аспект Его служения.

Например, в Евангелии от Иоанна содержит ряд характерных высказываний Христа о самом себе. Они начинаются так: "Я есть..", или по-славянски "Аз есмь...", а затем уже говорится "кто он есть". Эти высказывания называются в библеистике "Аз-есмь изречения". Их всего семь. Семь в библейской символике - это цифра означающая полноту, завершенность. "Я есть хлеб жизни", "Я есть Воскресение и жизнь", "Я есть Свет миру", "Я есть дверь овцам", "Я есть пастырь добрый", "Я есть виноградная лоза", "Я есть путь, истина и жизнь". Всего семь. И вот с помощью этих простых понятий, ведь каждый знает что такое дверь, свет, хлеб, пастырь и так далее, евангелист передает очень глубокие богословские идеи. Напрмер, высказывание Христа "Я есть свет", иллюстрируется при помощи рассказа об исцелении слепого при Силоамской купели. Евангелист Иоанн акцентирует внимание не на самом чуде исцеления слепого, хотя это, конечно, великое чудо, но на его богословском значении: что тот, кто живет без Бога - слеп, а кто верует в Бога - тот становится зрячим, ибо вера во Христа дает человеку прозрение. Вот какой основной смысл этого рассказа. Или повествование о насыщении пяти тысяч пятью хлебами; этот рассказ есть у всех евангелистов, но если синоптиков поражает само чудо умножения хлебов, то Иоанн приводит его только для того, чтобы проиллюстрировать слова Христа "Я есть хлеб жизни". Если других евангелистов само это чудо привлекает, то Иоанн обращает внимание на богословскую значимость этого события. Чудо трактуется им как прообраз евхаристии, таинства, в котором Господь прелагает хлеб в Своё тело. Или рассказ о воскрешении Лазаря, отсутствующий у других евангелистов. Он является прелюдией к рассказу о Воскресении Христовом, и иллюстрацией слов Христа "Я есть Воскресение и жизнь". Или мысль о том, что учение Христа есть вода живая; она иллюстрируется при помощи рассказа о Его встрече с самарянкой, рассказа, который тоже отсутствует у других евангелистов. В нём даны образы воды, колодца, усталого путника, которому нечем зачерпнуть воды, который просит пить у самарянки. И таких примеров много.

На основании их можно сделать вывод, что всё четвёртое Евангелие построено по одному принципу: каждой богословской посылке соответствует некий сюжет, который имеет значимость постольку, поскольку он эту мысль иллюстрирует, поясняет. Именно поэтому Иоанн останавливает своё внимание на деталях, ускользнувших от взора других евангелистов, потому что цель у него - другая. Он не просто описывает какой-то эпизод из жизни Христа, эти эпизоды уже описаны до него, в других Евангелиях; он говорит о том, что можно богословски интерпретировать. И, в тоже время, он оставляет без внимания многие события и слова Христа, которые не входят в сферу его богословского интереса. Вот почему евангелист Иоанн и называется Богословом.

Как я уже сказал, его Евангелие - это не описание дел и слов Христа, а богословский трактат, в котором события из жизни Спасителя приводятся только для того, чтобы показать и прокомментировать какой-то аспект его учения о Боге. Кстати, именно поэтому в Евангелие от Иоанна нет ни одной притчи в нашем понимании, как какого-либо рассказа. Потому что он в каждом реальном событии видит притчу, образ, символ, и не нуждается в притчах для раскрытия богословского учения Христа. Для него гораздо важнее увидеть символический смысл в реальных событиях жизни Христа, чем пересказывать притчи, уже приведенные другими евангелистами. Евангелист Иоанн, также как и Лука, и Матфей, подчеркивает универсальный характер проповеди и всего служения Христа. Христос - Спаситель не только народа израильского, но и всего мира. Он - Свет Истины, который просвещает всякого человека, приходящего в мир. Христос принимает смерть для того, чтобы весь мир был спасен; у Христа не только еврейский народ, но есть еще, как он пишет, ".. и другие овцы, которые не от сего двора..", (то есть не от народа израильского), которых ему надлежит привести к себе, дабы было одно стадо (то есть спасенное человечество), и один пастырь - Христос.

Одна из центральных тем Евангелия от Иоанна, не раскрытая никем из других евангелистов в такой полноте, это тема любви. Существует такое предание, что Иоанн Богослов в старости, когда уже не мог произносить длинные поучения, постоянно повторял: "Дети, любите друг друга". Это, вообще, очень характерно для его облика, не случайно Церковь называет его также "апостолом любви". Конечно, о любви говорится во всех Евангелиях. Синоптики приводят слова Христа о том, что самое главное в законе - это "возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всею душою твоей, всем разумением твоим, и возлюби ближнего твоего как самого себя". Но всё это - цитата из Ветхого Завета. Подлинную новизну учения Христа о любви раскрывает именно евангелист Иоанн. Именно в его Евангелии Христос говорит: "Заповедь новую даю вам: да любите друг друга". А новизна этой заповеди в том, что человек призван любить ближнего не просто естественной, человеческой любовью, но любовью Христовой, жертвенной. "Как я возлюбил вас, так и вы любите друг друга". А как Христос нас возлюбил? До смерти. А в первом своем Послании Иоанн прямо говорит: "Бог есть любовь".

Апостол Иоанн - автор Евангелия, трех посланий и Апокалипсиса. Вообще, корпус писаний евангелиста Иоанна имеет исключительное значение. Ведь он завершает не только Новый Завет, но и всю Библию своими писаниями. И можно привести такие параллели: Библия начинается словами: "В начале сотворил Бог небо и землю". Под словом "начало" здесь имеется ввиду сотворение мира. Но автор Книги Бытия не может заглянуть за грань сотворения мира. Он не говорит о том, что было до творения мира. А евангелист Иоанн начинает своё Евангелие аналогичным оборотом: "В начале было слово..". И в этом, конечно, очевидна связь с началом Библии. Но Иоанн далее говорит: "В начале было слово, и слово было у Бога, и слово было Бог". То есть, он говорит о том, что было еще до начала творения. О Боге в самом Себе, о том, что Слово Божье, вторая ипостась Святой Троицы, всегда существовало у Бога, и именно Слово Божье сотворило весь мир. И если автор Книги Бытия говорит "в начале", имея ввиду начало творения мира, то Иоанн Богослов, когда пишет "в начале было слово" имеет ввиду под началом то, что было всегда. Для него начало - это источник Бытия. А в последних главах Апокалипсиса говорится о всеобщем обновлении созданного Богом мира: "И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. И я, Иоанн, увидел святой город Иерусалим, новый, сходящий с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа..". И далее описание небесного Иерусалима и нового мира.

То есть Иоанн как бы заглядывает за грань сотворения мира, говоря о том, что было в начале, и за грань конца мира, говоря о том, что будет после его конца. То есть его богословие - это поистине синтез всей Библии. Именно Иоанну открываются такие тайны, которые были недоступны ни одному из библейских авторов. Поэтому его называют тайноозарителем, он тот, кому была открыта тайна, то, что от других было скрыто. И в этом одно из основных значений писаний апостола евангелиста Иоанна Богослова.

На этом на сегодня всё. Храни вас Господь. До свидания.